Диалектическое рондо

Максимов Вадим В.

1991

«Равнодушно вселенная дремлет…»

Равнодушно вселенная дремлети соки древесных плодовВызывающе кислы и приторны равнодушно.Мирозданье забылось кошмаром –и душная горечь упавших плодовСводит сердце Земли.На подушке тумана – забытья ленивого сладость –Терпок плод, как тревога, и холод надежды несёт.Мирозданье устало вздохнуло,содружное Правде –И лирично светил колыханье,И древесные соки – из плодов и стволовразражаются сладким фонтаном,Открывая родившие их осиянные мудрые недраЗемли.

1987–2001

Полнота

времён

На кирпичном хмуром полустанке в деньнеобозримый и холодныйСкорчилась душа самой эпохиОт седых паров страданий скрытых, тех,что степенями не измерить.Кирпичи – ободранная плоть, и дубиной,обухом, прикладомРазум той годины оглушён,А на елях, в дыме поседевших – точно прахапофеоза – на гряду –Огненный апофеоз эпохи! Смял и смёлнаследие мечты.До всеоглушающей эпохи та мечта былатеплом всесильным –Так недавно, но уж недоступна – холод мрак,огонь во мраке слеп.Тяжело дремать душе эпохи в хлипкихпеременчивых лучах,Ведь Всеобещающее солнце – сильная,но бренная година,На холодном тусклом полустанке тех лучейначало и конец.Как же нам отчаянно томиться в солнечномнелепом безрассудстве,Где сердца, и головы, и время морокомпростужены смертельно,И не чуять холод полустанка в плоскомсветомузыки обмане,Где и кирпичи уж не седеют!День Всеусыпляющий утопит вас и нас,себя, и мир, и солнцеВ пепле во всеобщем и всемирном, в полеомертвелом и промёрзшем!Полнота Времён придёт, разгонит морокПепельных паров мертвящей скорби,И не будут уж безумья мира злойцензурой солнышку и звёздам!

1989–2001

Сила сил

Тихи сумерки, сиренев небосвод.Точно вновь само Начало мира,поступь чья тиха и неизбежна,Вышло к нам из Вечности в Сегодня.В приглушённый День, за тучей бед встающийВ облаках неведомого Нечто.Всё приглушено, неясен вечерДня иль века, мига или мира.Исходящий на своём исходеТихим мирным приглушённым светомВечер в мельтешенье мошкары,Мошкары, что звонко отпеваетКруг один бессчётных поворотов,Вечных поворотов бытия.Приглушён хорал, что в нас восходит,В нас поёт и покидает нас,Будь мы человеком или миром,Слышится в любом небесном звуке.Мы находим сумерек сиреньВ музыке своей и в наших мыслях:Вечер – чей он? Человека или мира?Почему же он звучнее в сердце,Чем иное время наших суток?Проводы он, или ожиданье?Не понять – и в этом – Сила Сил.

1989–2001

Идеал

Не знающий порока –Не к веку – Серафим?Пусть крылья – хоть немного!Послужат молодым!И кто б его ни трогал –Остался он живым.И крылья эти многоСлужили молодым.Он проживает строгоЗа гранями гордынь:Пусть крылья хоть немногоПослужат молодым.Крылатую дорогуНе застит будней дым,И крылья, что от Бога,Век служат молодым.

1988

У. Шекспир в 1600 году

Средь оскаленных стынью камнейИ зверинцев решёток, ехидством глумных,Ковыряется луч одряхлелый слепой,И борей, усыпляя, грызёт всех живых.Где увечность природы людской разрослась,И хохочет увечность сердец,Пламя плотское стылее алчных могил –Вопль титаний над льдами картаво гудит.Он, срастаясь со стынью, себя сохранил,Он – юродство и алчность, уродская плешь,И не ведал злачёный дурной пеликан,Что, хрипя, к миру солнце зовёт через стынь.

1994

Три поэтических портрета

1

Да, дух и Муза век не сгинут.Из маскарадов и садовХодила старая БогиняПод сень Пречистых Образов.В опале «чуйства», и опальнойЮдоли серой хлеб грызётБогиня, вспоминая дали,Купанье, Петербург…Но вот…«Вернулся дух – парит искусство!» –Без дна распелся хитрый бес,И за Богиней сонм беспутныхВспарил шпанистых поэтесс.Новопреставленная Анна!Склонился в синь судьбы конец.И средь скорбящих, как ни странно,Скорбит и плачет бес-подлец.

2

Болят всевидящие взоры,Они – начало всех начал:Душили рядом чьи-то зори,И Игрек яростно кричал:«На баррикаду! Нет оружья!?Подайте живо микрофон!»И новых деспотов разрушилХолодный буйный стадион.А далее круга? Тихий генийОбходит волдыри сердец,В прудах не разгуляться пене,Садам и мрамору – конец!Кариатиды стали низки,Исподтишка глядят на мир,Ругая столп Александрийский,На пробку сел пернатый хмырь.

3

Горлан кудрявый бородатыйГитаре прокричал «прости»:Дурные тёмные солдаты –И песню сердца не спасти.Но жил на свете твердолобыйИ камнесердый бородач,Искавший выгоду в беззлобьеИли в решении задач.Да, был силён горлан убитый!Но кудри с честной бородойНапялил «друг», что тем бандитамРодней, чем может быть родной.Кричит горлан, кричит сквозь вечность,Что ложь струны – страны беда,И не играться в человечностьТебе, Пустая Борода!

1984

Дымные зимние грёзы

Белела в дым зима, вздымая грёзы,Подобные простуженному дымуПрищуренных прокуренных домов.Хмурели доски, кирпичи и вётлы,Играя сердцем сбитых изразцов.Громадами простёганных высоток,Под ватным камнем запотевший сплином,Под хилым блоком певший табаком,Загустевал костлявый нищий эпос,Что можно накормить колбас мирами,Но ясною листвой и трав салютомНе обрастёт, оставив новым зимамНе белый дым, а мрака наготу.Бесслёзны грёзы у зимы несытой,В беззимье сытом – уж ни слёз, ни грёз.Но грёзы дымных зим восходят снова:Прельщают зори, стянуты туманом,Прельщает кровь – великий гром сипящий –Зов грёзы дымной непоколебим!Лишь канет дымом юность, зори ждёшь,Что ждут они за зимним дымом грёзыВ Раю, во сне, парящем меж эпох,Имеющем одно лицо над всеми:Стенящий дым мечтательной зимы.

1995

Художник

И снова грусть о детства часеНесёт усталая рука,Не зная сытости несчастной,Возьмёт небесного быка.Великодушен и неистов,Над Лесом Лжи летит пожар –Он толстым крысам ненавистен –Художник жира избежал.Его рука осталась чистой,Когда и жар, и гром – во зле.А время шло. Уснули свисты,Но снова тонет мир в золе! –Пожар со злым пожаром бился,И – чудо! Змею были в страхХудые пальцы, а не бицепсНа умирающих руках.