Диалоги руководства
Шрифт:
Свобода далека от нас.
Свободен только Бог один,
Он человекам – Господин,
Они же все Ему – рабы.
– Прошу вас собирать грибы.
Увидеть Бога невозможно,
А вот меня – совсем не сложно;
Здесь наклоняясь за грибом,
Я виден издали рабом;
С близи же выгляжу иначе;
Вплотную – не таков тем паче.
Я – господин ваш в мире этом!
Звезды моей теплом и светом
Имели вы питаться честь,
Но
И Он не ходит на работу,
Однако ж всю Свою заботу
Над каждой тварью проявляет;
Себя искать повелевает.
Кто Богу может быть подобен?
–
Кто на любовь к грибам способен.
Кому – к отеческим гробам,
А мне ж мила любовь к грибам!
Был райский сад грибами полон;
Им свыше путь был уготован
К тому, чтоб не везде расти.
Угодно было растрясти
Грибницу в северных лесах.
Звучит былина в голосах;
Ей – жить, пока земля живёт.
Былина «древнею» слывёт:
«В России, в роще неприметной
Корабль сел инопланетный -
И отдохнуть, и нужды справить;
Водою чистой бак заправить
(Вот то, о чём возможно ведать)
И, между прочим, отобедать.
С той трапезы пилотов тучной
Грибы расти и стали кучно».
Так род славянский средь иных
Отведал кушаний чудных
И в небо чаще прочих зрел,
И дольше многих не старел.
К иным народам те пилоты
Летали только для охоты
Весьма сомнительного свойства
Лишь для интимного геройства.
Россия, что грибною стала,
Им Родину напоминала
Своей возлюбленной планеты.
Словес иных в былине нету.
Так должно нам, друзья, кормиться
Сей легендарною грибницей
И Родиной своей гордиться!
***
«Перед царским приёмом»
– Поймает тот свою «Жар-птицу»,
Кто ниже прочих поклонится.
– Кто речь мою опережает,
Тот сам кошель свой уменьшает;
Стоять сему возле оркестра,
Где машет дланями маэстро,
Со свистом воздух рассекая,
Звучанье Гимна извлекая.
Для вас я только дирижёр!
Чего извлечь – минор, мажор?
–
Монарх явил нам в партитуре;
Движением клавиатуры
Я модуляцию свершаю;
Об спины прытких сокрушаю
Смычки и жезл дирижёрский
За дерзость наглости позёрской.
Как царь войдёт – спешить не нужно,
Но кланяйтесь до пола дружно,
Когда я лично распластаюсь,
Монаршей обуви касаясь
Челом в слезах и с восклицаньем.
Того уволю с порицаньем,
Кто не коснётся лбом земли.
– Вот так, коллеги, мы б смогли
Унизить ведомства иные
За их деяния срамные!
Худа ли плоть, живот ли тучен?
–
Хребет наш к этому приучен.
– Коль чья спина не так согнётся,
Тот завтра в нищете проснётся!
Когда же царь нас пригласит,
То мы пойдём, имея вид
Перед «врагами» столь надменный,
Сколь может лик иметь степенный.
Когда же этим насладимся,
То в лицах вдруг переменимся;
Покорность так изображая,
Как будто пред вратами рая
В одеждах белых мы предстали,
Узрев царя на пьедестале.
– Храня дворцовый этикет,
Мы рухнем, сокрушив паркет
Своими лбами перед троном
И эхо разнесётся звоном.
– На брюках швы трещать должны!
Все будем мы окружены
Глазами жадных конкурентов.
– Возможно, даже комплименты
Услышим мы из царских уст?
– Когда услышите вы хруст
Моей разогнутой спины,
То, и как прежде, вы должны
Священно, тихо трепетать;
Чтоб я мог кратко хлопотать
О нуждах наших без прикрас;
Что это, мол, в последний раз,
Карманы вывернув сначала;
И, чтобы речь моя звучала,
Как можно только постараться,
Должны вы хищно озираться,
Метая пламенные взоры,
Стыда не зная и позора!
Царя вопросы лично встречу
И, как сумею, так отвечу.
Я буду обещать такое,
Чего не ведомо судьбою,
Чтоб сразу было непонятно,
Но уху царскому приятно;
А вы же головой кивайте
И пол в молчанье созерцайте.
– Счастливыми да будут лица,
Когда велит нам удалиться
Монарх по милости своей.
– Тогда, не поднимая шей,
Легко и тихо удаляйтесь
И взоров гневных не пугайтесь,
К царю спиной не обращаясь,
Ни с кем из близких не прощаясь.
В сии монаршие покои
Я двери лично сам закрою.
Всё также, молча, мы пойдём;
И, если веру обретём,
Надеждой укрепив сердца,
То сами выйдем из дворца!
Играйте роль свою, как боги;
Иначе то, откуда ноги
Растут, познает: посрамленье,
Позор навеки, увольненье;
И я, как прежде, говорю:
«Мы все принадлежим царю».
– Сей церемонии свершенье
Есть чести нашей украшенье.
– Вот честь для «службы иерея» -
Стремиться к разуму скорее,
Иных восторгов отдаляясь,