Диалоги с Евгением Евтушенко
Шрифт:
Волков: Ого!
Евтушенко: Во как!
Волков: Для 1952 года – это, считай, революционные стихи!
Евтушенко:
Солгавший детям детство обезлюдит,подсунет им бесчестье, словно честь.Пусть видят же не только то, что будет,пусть видят, ясно видят то, что есть.Сладинка лжи – отрава в манной каше.Писк лживый не прощайте у кутят,и нас потом воспитанники нашиза то, что мы прощали, – не простят.Вот он, Литинститут!
Волков: А вот с этими стихами у вас уже были проблемы, когда вы их предлагали напечатать?
Евтушенко: Были, были! Но все-таки они как-то проходили.
Волков: Но, с другой стороны, когда Сталин умер, вы напечатали «Бессмертие» – стихотворение, посвященное Сталину.
Евтушенко: Да, правильно.
Волков: А когда именно и вы, и, по вашим ощущениям, вся страна начали понимать, что что-то меняется? Не знаю, согласитесь ли вы со мной, но после смерти Сталина основная эмоция ведь была – страх! Не обязательно даже, что они обожествляли Сталина, что им казалось, что без него Советский Союз погибнет, хотя и такие люди были. Люди, по моим воспоминаниям, боялись одного: что будет хуже, будет что-то страшное. Боялись, что что-то такое наступит, чего никто не ожидает!
Евтушенко: Потому что привыкли, притерпелись. Да, конечно, привыкли. Отец нации, так сказать, отец народов…
Волков: А почему Сталин до сих пор, по-вашему, является такой поляризующей фигурой в современной России? Почему до сих пор страна делится приблизительно поровну – на тех людей, кто о Сталине отзывается положительно, и на тех, кто зачеркивает его деятельность?
Евтушенко: Как вам сказать… Хотя у нас «Архипелаг ГУЛАГ» давным-давно напечатан, я очень мало людей встречал, которые его прочли до конца. Прочли по-настоящему. Многие говорят: ну, это к нам не имеет отношения, это ваше поколение, другая жизнь, это прошлое всё… А если начинается разговор о национальной гордости, то сразу: вот был Сталин, была победа!.. Да, был Сталин, была победа. Но были и предвоенные годы, когда арестовывали людей, когда уничтожали лучших. Я помню это, а они не помнят. Многие просто не хотят знать. Не хотят читать. Ведь «Архипелаг ГУЛАГ», если я не ошибаюсь, по идее президента издан для школы, входит в обязательную программу. И все равно: «Это не наша жизнь! Это нам не интересно».
Волков: В том-то и дело. Помните, говорили, что о Сталине отзываются хорошо только старики – то поколение, которое участвовало в Великой Отечественной войне? Опросы показывают: за него по возрастающей начинает высказываться молодое поколение!
Евтушенко: У меня давным-давно были написаны стихи об этом, когда я ездил с Вадимом Тумановым, знаменитым нашим золотоискателем, и к ветеранам Колымы, и по местам лагерей, где столько людей лежат, как в хрустальных гробах, в вечной мерзлоте… Там всё усеяно трупами, которые, если достаешь, звенят, потому что превратились во что-то похожее на стекло. А у шофера болтался портрет Сталина!
Волков: А почему?
Евтушенко: А потому что Сталин был человек, который умел держать народ в руке!
Волков: Но почему? Откуда такое восхищение перед сильной рукой? Может быть, это действительно генетическая черта народа?
Евтушенко: Потому что холопство невытравленное живет в людях. Это какая-то болезнь национальная. Люди не понимают, до какой степени народ унижали, сколько было уничтожено… Вот говорят: Сталин победил в войне. Но если бы не были репрессированы лучшие кадры Красной армии, не произошло бы такого отступления катастрофического, которое превратилось просто в бегство. Сталин попался на провокацию Канариса – о заговоре Тухачевского, которого не было!
Волков: Это была «деза», как сейчас выражаются, – дезинформация.
Евтушенко: Я не знаю, это какая-то болезнь просто! Болезнь! Люди никак по капле не могут выдавить из себя раба. А надо ведрами выдавливать! Я не понимаю просто, не понимаю! Достаточно же и материалов исторических, всё сейчас открыто, и всё доступно, и музеи есть, и мемориалы, и столько книг напечатано, таких сильных книг! Но не хотят читать эти книги. Не хотят!
Волков: Но каким образом этот человек умудряется до сих пор гипнотизировать воображение нации? Или, во всяком случае, большой ее части?
Евтушенко: Это комплекс неполноценности. Он очень часто смешивается с амбициозностью. Но даже в разгуле некоторых наших олигархов и overnight millionaires [26] чувствуется их плебейство. Чувствуется! Я думал, что это пройдет скоро. Я идеализировал силу литературы, потому что ну столько книг написано об этом! Но что вы хотите? Ведь даже «Доктора Живаго» не прочли по-настоящему.
Волков: Да, «Доктор Живаго» по-настоящему народной классикой не стал. Он даже в этом смысле недотягивает до «Мастера и Маргариты».
26
Миллионер за одну ночь, миллионер в одночасье (англ.).
Евтушенко: А это очень сильная книга, это духовная, это просветляющая книга! В ней нет ничего антикоммунистического. Да Пастернак вообще не был антисоветским поэтом. «Ты рядом, даль социализма…» – помните? Или параллельно в «Высокой болезни» писал даже такие стихи: «Столетий завистью завистлив, / Ревнив их ревностью одной, / Он управлял теченьем мысли, / И только потому – страной». Пастернак был склонен к идеализации, но это не было карьеризмом.
Волков: Это было искреннее восхищение личностью Сталина. Об этом, кстати, сейчас тоже забывают. Срабатывал гипноз личности, гипноз фигуры. Несомненный гипноз!
Евтушенко: В Сталине была, конечно, сила какая-то. Он был хороший режиссер, но со страшнинкой.
Волков: Ну уж у него была не страшнинка, а страшнинище!
Евтушенко: Да, все-таки нельзя ему простить то, что он сделал с нашим народом!
«Наследники Сталина» [27]
Евтушенко: Вот видите, как всё запутано! Но это не означает, что я в тот момент ненавидел товарища Сталина. Это всё очень сложно было! Потому что все равно товарищ Сталин был неотделим от победы.
27
Стихотворение «Наследники Сталина» написано в 1961 году после выноса тела Сталина из Мавзолея.
Мой дедушка Рудольф Вильгельмович – после войны его освободили – никогда ничего не рассказывал о том, что там на самом деле происходило. Подписку, наверное, взяли с него… Он был очень милый человек. Он репетировал со мной, неудачно довольно. Я был безнадежный совершенно по математике… А потом невероятная история произошла…
Сейчас, к сожалению, слух распустили, что якобы Хрущев заказал мне «Наследников Сталина» – всё это чушь собачья. Никто мне ничего не заказывал. Я в одно место ткнулся, в другое, третье – к Твардовскому пришел. Твардовский усмехнулся и говорит: «Молодой человек, вы что, не знаете, в каком положении наш журнал? И так опаздывает на несколько месяцев каждый номер, все время нас в морду тычет цензура проклятая. Вы что, хотите, чтоб нас вообще закрыли? Так что возьмите-ка вашу антисоветчинку», – сказал он с юмором.