Диана, Купидон и Командор
Шрифт:
– Мы не торопимся. Няня все еще кормит двойняшек в кухне, и у нас уйма фотографий!
Двойняшки Изабелла и Джованни были еще слишком маленькими, чтобы сидеть за столом со взрослыми. Это были дети дяди Леопольдо и тети Ондины. Вот смешно, что у дяди родились близнецы – ведь он сам был близнецом папы Элизы, который, к сожалению, погиб вместе с женой во время бомбежки, когда Элиза была совсем еще маленькой, и дядя Леопольдо заменил ей отца, конечно же, вместе с дядей Бальдассаром и дядей Казимиром, и бабушкой Мариуччей и няней Изолиной.
(Но эта история и то, как любовь красавицы Ондины стала предметом спора между Леопольдо и Казимиром, и как
Как только они остались одни, Элиза поспешно стала рассказывать, что случилось с бедным Командором и как его родственники несправедливо упекли его в психбольницу.
– Ты должен немедленно пойти освободить его, – уверенная в своей правоте закончила Элиза.
– Элиза, я же кардиолог. Я ничего не понимаю в психиатрии, и никто не станет меня слушать. И потом, мы точно знаем, что это заговор? Может, вы просто понавыдумывали все, фантазерки? Человека невозможно отправить в психиатрическую лечебницу просто так, по просьбе родных. Для этого необходимо медицинское…
– Я знаю. То же самое сказал нам дед Приски. Необходимо медицинское свидетельство. Оно у них есть. Но если врач написал неправду?
– И кто же этот лживый психиатр, который рискует собственной карьерой, чтобы досадить Командору?
– Доктор… Не помню, как его зовут. Это один из родственников Пьера Казимира Адорни. Мы думаем, что Серра ему за это заплатили.
– Послушай, Элиза, такое бывает лишь в детективных фильмах. Может, по этой бесплатной карточке вы их слишком много смотрели?
– Ты мне не веришь? – со слезами в голосе спросила Элиза.
– Что ты, я же не говорю, что ты врунья! Этого еще не хватало! Я понимаю ваше удивление – все произошло так неожиданно. Ты же знаешь, несмотря на то что мы очень разные, я пользуюсь уважением Командора и мы с ним друзья. До самого моего отъезда я всегда считал его совершенно здоровым и умным человеком с ясным умом. Мне тоже кажется странным, что он так внезапно повредился в рассудке. Но, к сожалению, это может случится, особенно в преклонном возрасте. Виной этому артериосклероз, и называется эта болезнь «старческое слабоумие». Как бы то ни было, чтобы лишить тебя всех сомнений, я завтра же пойду в клинику и поговорю с главврачом. Он мой хороший друг. Я спрошу у него, как на самом деле обстоят дела со здоровьем Командора и, может быть, получу разрешение на посещение для твоей подруги Дианы. Хотя она наверняка не обрадуется, если увидит деда в таком состоянии.
Элиза подумала о тех новостях, которые они получили от Томмазо Гая (в обмен на еще один поцелуй). Командор все еще был заперт в камере отделения буйных, отказывался от еды, постоянно требовал адвоката и время от времени выбрасывал такие номера, что на него снова приходилось надевать смирительную рубашку. По просьбе Приски, которая часто встречала этот термин в книгах, но ни разу не видела, даже в кино, Томмазо описал девочкам, что такое смирительная рубашка. Это такой застегивающийся сзади халат с настолько длинными рукавами, что их можно было перекрестить спереди и завязать после этого за спиной так, что больной оказывался со связанными и абсолютно неподвижными руками. Томмазо добавил, что если больной продолжал буянить, кричать или дергать ногами, то санитары набрасывали ему на голову мокрую тряпку, которая прилипала к лицу и закрывала нос и рот, почти не позволяя ему дышать. Или обливали его холодной
– А их потом переодевают в сухую одежду? – встревожено спросила Диана.
– Еще чего! Да до них дотронуться нельзя! Они дерутся, лягаются, кусаются. Холодный душ на то и нужен, чтобы привести их в чувство. Мой отец говорит, что нет лучшего урока, чем оставить их на ночь в мокрой одежде.
– Но в «Оливковом саду» нет батарей! – возмущалась Розальба. – И никакого другого отопления. А на дворе декабрь! Они же могут схватить воспаление легких!
– Об этом можешь не беспокоиться, – разъяснял Томмазо. – Знаете, что самое интересное? Мой отец говорит, что психи, они все здоровехонькие, во всяком случае физически. Когда падают – ничего себе не ломают, когда раздеваются догола под дождем или гуляют всю ночь на морозе – то у них не бывает даже насморка!
– Ну, это, может, психи, – возражала Приска. – А Командор – не псих, и, вот увидишь, он точно схватит бронхит, воспаление легких или туберкулез.
Вспоминая эти разговоры и представляя себе, как должен чувствовать себя Командор, Элиза тяжело вздыхала. Она была разочарована. Как глупо было верить, что дядя Леопольдо, едва услышав ее рассказ, сразу же наденет пальто и побежит в клинику освобождать старого друга.
– Пообещай мне хотя бы, что ты позвонишь в клинику сразу же после обеда, – взмолилась она.
– Обещаю.
Они присоединились к остальным, готовые к трапезе.
– Элиза, ты только взгляни, какая красавица невеста Мирко! – сказала бабушка Мариучча, протягивая ей фотографию. – И как хорошо смотрится Леопольдо во фраке.
Элиза нехотя бросила взгляд на фотокарточку: обычная свадебная фотография, жених и невеста с ножом в руках перед огромным тортом в четыре этажа, вокруг них нарядные гости и на заднем плане столы, уставленные яствами, которыми можно было накормить целую африканскую деревню, бутылки шампанского, корзинки с цветами, повязанные белыми лентами, и декорации из еловых веток в честь скорого Рождества.
Свадьба Тома и Сонсирей в деревне апачей была совсем другой: таинственный колдун и прекрасный Кочис, которые благословляли молодых, священный нож, смешение крови, два белых скакуна в ожидании, когда они понесут молодых в секретное убежище…
Элиза решила, что она никогда не выйдет замуж. Хотя если вдруг через много-много лет она все-таки передумает, то уж точно не пожелает выходить замуж в такой пышной обстановке, как Мирко. Лучше уж как у Сонсирей.
– Что это за господин сидит сбоку от молодых? Тот, что подпирает себе щеку рукой и, кажется, подремывает? – с интересом спросила тетя Ондина, рассматривая фотографию. – Неужели праздник был таким скучным, что он на самом деле уснул?
– Это доктор Саломони, – ответил муж. – Ты права, он, кажется, и вправду спит. Во время банкета пили много вина, а потом еще и шампанское…
Саломони? Это имя зазвенело в голове у Элизы, словно военная труба.
– Доктор Саломони из Серраты?
– Да, он. Кажется, он друг отца невесты.
– Ты знаешь его, дядя Леопольдо? Я имею в виду лично?
– Да. А что?
– И ты абсолютно уверен, что в этот день он находился на свадьбе Мирко?
– Элиза, что за вопросы? Ты же сама видишь, что он был там, – усмехнулся дядя. – Хоть и проспал половину банкета. Он плохо переносит алкоголь, а мы старались, пили за счастье молодых. С ним и жена его была. Она не очень хорошо выходит на фотографиях. Смотри, Ондина, какой нос… А на самом деле это довольно красивая женщина.