Диана. Найденыш
Шрифт:
— Деточка, мы перепугались! — отводя в сторону глаза и подняв брови пробормотал Кормак, убирая нож куда-то под рубаху — Извини, что помешали.
— Извини — пробормотал красный, как рак лесоруб, державший в руках здоровенный топор, на котором виднелись темные засохшие потеки чего-то неприятного.
— Ох-х! — только и сказала Грета, опуская сковороду, занесенную над головой.
И только когда вся троица исчезла за дверь, Уна сообразила, что все это время стояла по пояс голой, в одних только домашних штанах. Впрочем — ее это ничуть не смутило. Кто их просил врываться в смотровую? Пусть им будет стыдно. А врачу стыдиться нечего.
Уна с помощью Дианы отмыла испачканные кровью бок и спину, оделась, вдвоем они вымыли кушетку, пол, и
Грета заторопилась домой — пора было кормить семью, распрощалась и ушла. Лесоруб был у себя в комнате и не подавал признаков жизни — скорее всего спал. Диана тоже прикорнула, прижавшись к боку Уны. Устала! Лечение так просто не дается, особенно маленькой девочке. Так что за столом остались двое бодрствующих — Уна и Кормак. Мужчина сидел молча, глядя на то, как девушка медленно допивает свою чашку узвара (Уже вторую! Много крови потеряла, хочется пить), а Уна молчала потому, что ей было хорошо и так. Ну а когда допила, спросила:
— Расскажешь?
— Я уж думал и не спросишь — усмехнулся Кормак — А что тебя интересует — как осталась в живых?
— Ну… да — кивнула Уна — Шансов у меня не было. Их четверо. Кстати, а почему вообще-то их было шестеро? Вместе с пойманным ведь пятеро?!
— Ну-ну… девочка, зачем задаешь такие глупые вопросы? Ясно же, что их было больше. Настолько больше, что мы даже и не знаем — всех поймали, или нет. Вот допросим живого разбойника, тогда и узнаем. С ним уже занимаются.
Кормак сдвинул брови, а Уна не решилась спросить — как именно с разбойником «занимаются». Ни к чему ей это — чувствовала она.
— Красиво ты танцевала с клинками — задумчиво кивнул Кормак — Южный стиль. Жалко не догадалась схватить меч. Думаю, ты бы их всех положила.
— Не до того было — призналась Уна — Когда Дианка упала, у меня как разум вышибло. Единственное, чего я хотела перед тем как умереть — убить их как можно большее количество. Так кто их?
— Одного — Кахир. Остальных Нулан — усмехнулся Кормак — Он выбил дверь, просто снес ее с петель, схватил топор, что стоял у выхода, и одним ударом снес башки сразу двум. Говорит — сам не знает, как это получилось — уж больно за тебя испугался. И третьего развалил ударом от плеча до паха. Парень невероятно силен, я сам опешил, когда увидел выломанную дверь. Кстати, не переживай — дверь уже отремонтировали, стала прочнее, чем раньше. Теперь и Нулан попотеет, прежде чем выбьет. Но скорее всего уже не осилит. Ну и вот… ребята мои и я подскочили уже когда все закончилось. Я как раз шел к тебе, чтобы проверить — все ли в порядке. Встретил их. Услышали вой кота, крики, звон клинков — побежали. Но и… все, в общем-то. Оно ведь как — все быстро случилось, в считанные минуты. Вот и не успели.
— А мне казалось — я целую вечность там прыгаю и верчусь — поежилась Уна — Целую вечность! Неужели минуты?!
— Так всегда бывает в бою — усмехнулся Кормак — Минуты растягиваются, минуты сжимаются…
Они снова помолчали, и Кормак продолжил, глядя за окно на уходящее к горизонту предвечернее солнце:
— Странный праздник вышел в этом году. Но хороший. Правильный. Кстати, тебе причитается награда!
— За что?! — удивилась Уна.
— За поимку опасных преступников, которые разбойничали на тракте. У меня давно лежит имперская грамота, которую мне вручили в магистрате. По ней — каждый, кто доставит разбойника живым или мертвым получает награду — пять секундов за голову. Итого тебе причитается двадцать секундов, или один золотой. Ну и нашему пареньку за троих разбойников — пятнадцать секундов. Я напишу бумагу, когда поедем в город оформлять твою покупку — получишь в магистрате. Придется немного подмазать, чтобы не тормозили, но это уже моя забота.
Кормак усмехнулся, и медленно поднялся со скамьи:
— И мне пора. Берегись сама и береги девочку. Она великая драгоценность! От твоей раны и следа не осталось. Это ведь она сделала, так? Сила в ней могучая, только старайтесь ее особо не показывать. Хотя… (он вздохнул) — шила в мешке не утаишь. Что будет, то и будет. Поживем, увидим, во что это выльется. Во двор не выходи, пока мы не закончим допросы и пока не закончится суд — я тебе сообщу. Найми себе помощницу по дому — я к тебе пришлю одну женщину, вдову. Она уже не в том возрасте, чтобы найти себе мужчину, а детей у нее нет. Боги не дали. Живет на содержании Общины, еще — вяжет, шьет и все такое. Так-то не особо бедствует, но и жизнью это назвать трудно. Женщина чистоплотная, добрая, очень любит детей. Готовит хорошо — я ее мужа знал, в гостях бывал, знаю. Он пять лет назад утонул в половодье — по крайней мере, так все считают. А может и убили — вот такая же шайка, как та, что ты поймала. В общем — осталась одна и тоскует. А у тебя ей будет хорошо. И тебе удобно. Платить сколько ей — сама решишь. Она не жадная. Ну а ты не бедная. Скоро к тебе народ потянется, да так, что ты успевать не будешь отпускать снадобья! Впрочем, и сейчас как я слышал, твоя дверь не закрывается. Давно надо было в селе осесть, уже бы озолотилась. Ладно, ладно — не делай такое лицо, знаю, ты не жаждешь богатства. Будто уже знаешь, что это такое…
Кормак пристально взглянул в глаза Уне, но та промолчала. Мало ли что она знает…
— Кстати — клинки твои лежат у тебя в комнате, на полке, завернуты в тряпицу. Знатные клинки! Парные. Для левой и для правой руки. Мастера Джогала. Каждый стоит столько, сколько по весу — дадут за него золота. Как-то странновато для простой лекарки, нет? Ладно, ладно! Не хмурься. У всех свои тайны. И я не исключение. Только чую — скоро у нас в Общине все будет совсем не просто… Ах да, вот еще что — я уже тебе говорил, что этот паренек втрескался в тебя по самые уши. Он верный, как собака — держи его при себе столько, сколько сможешь удержать. Только… не обманывай его, хорошо? У вас с ним нет будущего. Ты птица не его полета. Он простой крестьянин, а ты…
— А я простая лекарка! — фыркнула, как кошка сердитая Уна — С чего ты решил, что он и я — это МЫ? Ему почти на десять лет меньше лет, чем мне! Да и не в моем он вкусе! Да и вообще — если бы я связывала свою судьбу с каждым пациентом, который ко мне попал — это было бы смешно. Я что тебе, какая-то шлюха?!
— Ты женщина… — с улыбкой сказал Кормак, влезая руками в рукава полушубка — Я все сказал. Завтра будет суд, настаиваю, чтобы ты на нем присутствовала. Но если тебя не будет — община как-то переживет. Все, милая, до встречи. Хех! Жизнь налаживается, а, Уночка?!
Утробно похохатывая, Кормак пошел по коридору, и толстые доски пола под его ногами казалось — сейчас прогнутся под немалым весом мужчины. Уна улыбнулась и покрепче прижала к себе дочку. А что… он прав. Жизнь точно стала повеселее! Те годы… те пропавшие, потерянные годы, что она провела в лесной избушке были похожи один на другой как две капли воды. Она будто впала в сон, вечный, вечный сон. И вот только сейчас проснулась. И все благодаря кому? Благодаря дочке!
Уна улыбнулась, осторожно взяла Диану на руки и понесла наверх, в ее комнату. Пусть поспит! Она сегодня тяжело трудилась. Впрочем — как и вчера.
Эпилог
Суд прошел спокойно, никаких особых проблем не было. На него вызвали Нулана, и тот сознался, что напал первым, так как купец оскорбил хорошую девушку, распуская о ней грязные слухи.
Купец, уже протрезвевший, и потрясенный происшедшим — ничего не скрывал и сознался, что на самом деле говорил гадости о лекарке, о чем очень сожалеет и просит прощения у нее и у всей Общины. И что бы Община не решила — он примет наказание без возражений. Потому что на самом деле он самому бы себе набил морду за то, что сделал. И что он сам не помнит, как схватился за нож — был сильно пьян и расстроен тем, что его бросила девушка, которую он и сейчас любит.