Диапазон скорби 1942
Шрифт:
Что же, у Германии есть свои сильные стороны.
Ещё осенью, когда стало ясно, что Блицкриг в России провалился, были отданы распоряжения и выделены средства на ускоренную достройку завода по производству перспективного «Трилона 83», ныне официально названного табуном. И на постройку ещё трёх.
У Германии в сорок втором будет только один новый шанс. И чудодейственного могучего отравляющего газа должно быть произведено как можно больше. Залог успеха — в его массированном применении. И заранее предпринятые меры по защите своих войск, населения и промышленных центров. Чтобы ответные меры большевиков
Ещё в декабре Гитлером были изданы несколько директив, осуществлявших перевод германской экономики в режим военного времени. Они резко усиливали вмешательство государства в хозяйственные дела Германии, беря экономическую деятельность под жёсткий контроль, подобный тому, что был у большевиков. В условиях военного времени он, как признавал сам себе германский вождь, вполне себе уравнивал шансы в войне.
Слова Иоахима фон Риббентропа, сказанные осенью, были пророческими. Прав, увы, прав! Именно он подсказал версию «о приостановке наступления в связи с подступающей тяжёлой русской зимой», которой придерживался доктор Геббельс в своих выступлениях и которая была основной в идеологических установках для населения Германии.
Сталинский СССР оказался намного сильнее, чем они все себе представляли. Недавнее, новогоднее подписание в Вашингтоне декларации почти трёх десятков государств, в которой они объявили на весь мир о том, будут использовать все свои ресурсы — военные и экономические в борьбе против Германии, Италии, Японии и присоединившихся к ним стран, стало пониманием — война будет до конца.
Однозначное заявление перед собственным и мировым общественным мнением о том, что никто из подписантов Вашингтонской декларации не пойдёт на сепаратный мир, лишало последних надежд разбить противников Германии по одиночке.
И если участие в списке подписавших декларацию латиноамериканских стран-ничтожеств и представителей оккупированного Люксембурга вызывало у Гитлера лишь презрительную усмешку, то подписи США, Великобритании, СССР были только венцом того объединения сил истинных, смертельных врагов Германии.
Всё это требовало поиска… чудо-оружия! Новых средств вооружённой борьбы, нового подхода к войне. Тотального подхода… огромные успехи собственной страны в химической промышленности преодолели неприязнь фюрера к химическому оружию, возникшую у него во время первой мировой, от личных впечатлений воздействия его.
Да и кого жалеть? Оказавших яростное сопротивление неполноценных людей из славянской расы и их пособников из ещё более ниже стоящих среднеазиатов, чье присутствие в рядах стрелковых дивизий Красной армии становится всё более заметным?
Но цифры предполагаемых потерь Красной армии и уровней производства в СССР, приведённые в докладе Канариса, были говорящими сами за себя. Как и то, что результат провала блицкрига осознавали многие. Да и как вывод, который адмирал с очевидной неохотой и боязнью последствий (что ощутили все присутствующие на прошедшем совещании) произнёс, подводя итоги своего доклада:
— Без решающих и своевременных мер, возможные боевые действия на два фронта приведут нас к итогу, подобному исходу прошлой войны.
Массированное и внезапное применение на фронте и по
Первоначальный замысел будущей стратегии в сорок втором году сложился в голове фюрера..
31 января 1942. Ф.Д.Рузвельт.
Недавний, вскоре после японского нападения, визит премьер-министром Великобритании Черчилля и его помощников, приглашённых и поселенных в Белом Доме, позволило им продолжить личное общение.
Шапочное знакомство более чем двадцатилетней давности было продолжено в 41-м недолгой встречей при подписании Атлантической Хартии в августе. О мимолётной встрече в июле 1918 на торжественном обеде в Великобритании у обоих насчёт визави сохранились лишь смутные воспоминания об обмене рукопожатиями и паре язвительным комментариев Черчилля насчёт речи-экспромта Рузвельта, к которой тот был не вполне готов тогда. Впрочем, сие было — дело давнее. Каждый ныне был занят более важными делами и с неизмеримо более высоких их позиции сегодняшнего дня, чем та встреча на званом обеде в Грейз-Инне.
А общение на Ньюфаундленде было слишком коротким.
Ныне, после того, как Черчилль прожил в Белом Доме три недели, они сложили каждый друг о друге более свежие и детальные впечатления. Их отношения, с некоторой натяжкой, насколько сие возможно для людей их ранга, можно было бы назвать частично дружескими.
Но даже сейчас, Президент США прекрасно ощущал, что становление коалиции против Германии (и, скорее всего против Японии) было не до конца завершённым. Общение с представителями третьего главного участника — СССР проходило не на том уровне, который должен был бы быть.
Личность вождя большевистской страны, воплощавшей в жизнь положения крайне причудливой и жестокой марксисткой теории на просторах по обе стороны Уральских гор, деливших самый большой континент Земли на Европу и Азию, всё более интересовала Франклина Рузвельта.
Решение Сталина, получившего из каких-то своих разведывательных источников весьма подробные и достоверные сведения о готовящейся атаке японцев на Гавайи и приказавшего довести их до США — во исполнение союзнического долга и интересов своей страны, нуждающейся в поддержке из-за океана, требовало… а чего оно, собственно требовало?
Невероятный союз возглавляемой им самим в третий, после выборов 1940 года, раз, капиталистической страны, ставящей во главу угла частную собственность, личную предприимчивость и права, гарантированные отцами-основателями и славянской страны во главе с кавказским вождём, чей народ был изрядно разбавлен теми же кавказскими и азиатскими народностями, страны, возведшей в абсолют коллективистские и утопические теории и строившие по ним свою жизнь, всё же выстраивался.
Военная необходимость свела их вместе.