Диаспора
Шрифт:
Вдохновленный — благодаря инфротропу — сирота попробовал сыграть снова "Он —?", на этот раз использовав ответ "сирота" для четвертого гражданина. Другие подтвердили его выбор, и скоро это слово стало обязательным символом для четвертого гражданина. Когда трое друзей сироты покинули сцену, четвертый гражданин остался. Но он исчерпал свою способность придумывать интересные сюрпризы, так что после того, как он попробовал безуспешно донимать нескольких других граждан, сирота вернулся в библиотеку.
Входной навигатор изучил самое простое индексирование схемы использованной библиотекой, и когда инфотроп попробовал связать
Сироту много раз уводило в сторону от его управляемого инфотропом поиска; старые адреса в библиотеке, зафиксированные в ее памяти, тащили его к входному навигатору. Однажды, наблюдая сцену грязного флешерского ребенка отложившего пустую деревянную чашку, сирота заскучал и вернулся на более знакомую территорию. Там, на полпути, он наткнулся на сцену взрослого флешера припавшего к земле перед ошеломленным детёнышем льва и поднявшем свое оружие.
Львица лежала на земле за ними, неподвижная и окровавленная. Флешер поглаживал голову львенка. "Бедный маленький Ятима".
Что-то в этой сцене приковало внимание сироты. Он шепнул в библиотеку, "Ятима. Ятима". Он никогда не слышал раньше этого слова, но звук нашел внутри него глубокий отклик.
Детеныш льва мяукнул. Флешер напевал, "Мой бедный маленький сирота". Сирота перемещался между библиотекой и сценой с апельсиновым небом и летающими поросятами у фонтана. Иногда три его друга были там, иногда другие граждане играли с ним некоторое время; иногда был только четвертый гражданин.
Четвертый гражданин редко оказывался одинаковым от визита к визиту — он имел тенденцию иметь сходство с более ярким образом, который сирота видел в библиотеке ранее — но его все еще легко было идентифицировать: он было тем же, но становился видимым только когда два навигатора перемещались раздельно. Каждый раз когда сирота прибывал на сцену, он отстранялся от себя и становился четвертым гражданином. Иногда это корректировало образ, приводя его ближе к специфической памяти, или тонко настраивало его согласно эстетическим предпочтениям ввода классифицирующих сетей — смещения образа сначала дробились несколькими дюжинами частей признака, затем углублялись или засорялись последующим потоком данных. Иногда сирота изображал флешера, которого он видел подбирающим детеныша льва: высокий и тонкий, с иссиня-черной кожей и карими глазами, одетый в пурпурный халат.
И вот, когда гражданин "Иноширо" сказал с ироничной печалью, "Бедный маленький сирота, у тебя все еще нет имени", сирота вспомнил эту сцену, и отвечал, "Бедный маленький Ятима".
Гражданин в золотистом мехе сказал, "Я думаю, так и назовем"
С тех пор все они называли четвертого гражданина "Ятима". Они сказали это так много раз и делали это с таким шумом, что сирота скоро запомнил это твердо, так же как и слово сирота.
Сирота наблюдал гражданина "Иноширо" радостно певшего четвертому гражданину: "Ятима, Ятима! Хa хa хa! У меня есть пять родителей, пять братьев и сестер, и я всегда буду старше тебя!"
Сирота ответил за четвертого гражданина, "Иноширо! Иноширо! Хa хa хa!
Но он не мог придумать, что еще сказать. Бланка сказал, "Глейснеры будут разрушать астероид — прямо сейчас, в реальном времени. Хочешь пойти посмотреть? Иноширо там, Габриэль там. Просто следуй за мной!
Аватар Бланка выпустил странную новую метку, и затем резко исчез. Форум был почти пуст; было несколько гуляющих у фонтана граждан, про которых сирота знал, что они не очень-то отзывчивы, и был четвертый гражданин, как всегда.
Бланка появился снова. "Что это? Ты не знаешь как следовать за мной, или ты не хочешь?". Сиротские языковые аналитические сети произвели тонкую подстройку универсальной грамматики, которую они кодировали и быстро вернулись к линейным соглашениям. Слово становились более, чем изолированным триггером для символов, каждое с единственным, фиксированным значением; тонкости заказа, контекста и модуляции начали производить каскады символов интерпретации. Это был вопрос, Бланка желал узнать, что хотел четвертый гражданин.
"Поиграй со мной!" Сирота научился называть четвертого гражданина "я" или "меня" чаще чем "Ятима", но, это было всего лишь грамматикой, а не самоосознанием.
"Я хочу посмотреть разрушение астероида, Ятима".
"Нет! Играй со мной!". Сирота вился вокруг Бланка возбужденно, исследуя фрагменты недавней памяти: Бланка, создающий коллективные объекты сцены — закручивающий нумерованные блоки, и ярко-окрашенные прыгающие шары — и учащий сироту как взаимодействовать с ними.
"Окей, окей! Вот новая игра. Я просто надеюсь, что ты быстро ей научишься".
Бланка выдал другую дополнительную метку — тот же общий вид как и прежде, но все-же не идентичный — затем исчез только для того, чтобы появиться снова немедленно, на некотором расстоянии от сцены. Сирота узнал его без труда, и последовал за ним сразу.
Бланка отпрыгнул снова. И снова. Всякий раз он посылал новый вид метки, с легкими изменениями, перед исчезновением. Если сирота находил игру скучной, Бланка начинал прогуливаться по сцене немного перед исчезновением — и сирота тратил время, в попытках догадаться, где Бланка появится теперь, надеясь, оказаться в выбранной точке раньше Бланка.
Кажется, все-же, в прыжках не было никакой системы; четкая тень Бланка прыгала вокруг форума произвольно, везде, от стенной аркады до фонтана, и все сиротские догадки терпели неудачу. Это разочаровывало… но игры Бланка обычно исключали обладание некоторым типом тонкого порядка в прошлом, так что инфотроп упорствовал, комбинируя и рекомбинируя детекторы образца в новый комбинации, ища способы понять смысл проблемы. Метки! Тогда инфотроп сравнил сохраненные в памяти вычисленные данные целостного образа для меток Бланка с адресом геометрических сетей рассчитанных когда сирота увидел Бланка мгновением позже, выяснилось, что части двух последовательностей соответствовали, почти точно. Снова и снова. Инфотроп связал два источника информации вместе — опознав их как два средства для изучения одной и той же вещи — и сирота начал прыгают через сцену не ожидая увидеть где Бланка появлялся вновь.