Дик с 12-й Нижней
Шрифт:
– У, дьяволы чернокожие, только на кофейницах и можете ездить!
– обругал полисмен сидевшего за рулем Кинга. Отведя душу, он наклонился и стал рассматривать урон, нанесенный брюкам.
Но полисмену явно не везло: оттого, что он наклонился, увесистая резиновая дубинка, которая висела у него на приделанном к ремню кольце, выскользнула из своего гнезда и, стукнувшись о мостовую, откатилась.
– Эй, коп, тросточку потерял!
– крикнул стоявший рядом с грузовиком человек в синей куртке и поддел дубинку ногой. Можно было подумать, что он хочет подтолкнуть се ближе к полисмену, но на самом деле дубинка откатилась еще дальше.
– Верно, потерял, вон она!
– сказал другой и тоже поддал ботинком. Дубинка закатилась в самую гущу толпы. Полисмен бросился за ней.
– Давайте ходу, ребята!
– зашумели люди, окружавшие грузовик.
– Мы его задержим!..
Кинг выглянул из кабины и вопросительно посмотрел на Тома. Тот кивнул головой:
– Поднимайте якорь, Блейк!
Машина набрала скорость.
Грузовик все больше удалялся от центра. Пошли улицы рабочего люда. Здесь можно было и на перекрестках постоять подольше и поговорить не спеша.
Так Том с Кингом и делали. Теперь они не только выкрикивали свои несколько фраз, стараясь привлечь внимание прохожих, а попросту по очереди читали вслух напечатанное в газете.
Когда это было проделано в первый раз, к грузовику подошел лоточник с лотком, на котором лежали запонки, гребенки, мыло и всякая другая мелочь.
– Эх, горе-продавцы!
– засмеялся он.
– Кто ж у вас купит газету, если вы ее всем читаете?
Том запнулся, но продолжал читать.
Дочитал до конца. Замолчал. Никто из стоящих вокруг не произнес ни слова.
"Плохо дело, - подумал Том.
– Лоточник прав: торговцы мы действительно никудышные. Читанные газеты, видно, в самом деле не товар".
Но Том напрасно опасался. Люди молчали не потому, что не хотели брать газету, а потому, что их взволновало услышанное. После нескольких минут молчания кто-то в толпе сказал:
– А ну, шапку по кругу!
Чья-то кепка пошла по рукам, кто-то положил дайм, кто-то - другой, потом еще и еще... В машину кепку передали почти полную. Большей частью здесь была мелкая монета, но попадались квортеры, полудоллары, попадались и бумажные деньги.
Том и Кинг в это время раздавали газеты. Давали всем, кто протягивал руку. Они едва успевали развязывать пачки.
Так было на второй остановке, так было на третьей и на всех следующих. Через полтора часа в грузовике не осталось ни одной газеты. Повернули обратно.
ПЕРЕД СТОЛИКОМ КОНТОРЩИКА
Во дворе типографии шумел молодой народ. Тридцать восемь газетчиков во главе с Майком толпились под цинковым навесом, где конторщик, сидя за маленьким столиком, получал выручку. Он аккуратно отмечал, кто сколько газет продал.
Последними в списке стояли имена моряка и инженера.
– Том Ауд и Кинг Блейк, - вызвал их старенький конторщик, не поднимая головы от списка.
– Давайте подходите, мальчики, выкладывайте выручку.
– Давайте, давайте, мальчик, выкладывайте, - подтолкнул Том локтем Кинга.
– Одну минуту, сейчас, - глубоким басом прогудел Кинг.
Услышав мощный голос, старенький конторщик от удивления втянул морщинистую, как у черепахи, шею в высокий жесткий крахмальный воротничок-панцирь и поднял глаза на подошедших к столику газетчиков.
– Да-а, хороши мальчики!..
– улыбнулся он своей ошибке.
– Таким бы мальчикам у Барнума в цирке гирями ворочать...
Ребята дружно захохотали. Им смешно было, что в их компании оказалось двое взрослых. Конторщик, однако, решил, что смеются над ним, и рассердился.
А вы чего здесь торчите?
– закричал он на мальчиков.
– Отчиталась - и марш отсюда!
– Нет, мистер, - выступил вперед Майк, - нам нужно узнать, кто больше всех газет продал.
– Кто больше газет продал? Зачем?
– Да так, нужно...
– неопределенно протянул Бронза.
– Вы уж скажите нам, пожалуйста. Просительный тон Майка смягчил старика.
– Новая забота...
– заворчал он, но стал просматривать список.
– Больше всех... больше всех... Ага, вот, кажется, самая большая цифра: Олден Фрэнк двести восемьдесят пять.
– Что, Чез!
– осклабился в улыбке Фрэнк Темный. Он накануне поспорил с Чезом Николсом о том, кому достанется бутылка, и сейчас торжествовал победу.
У честного Чеза лицо вытянулось. Он так старался сегодня. Он пробежал сегодня с газетами километров пятнадцать, не меньше. Он голос потерял, выкрикивая:
"Экстренный выпуск! Экстренный выпуск!", а Темный перекрыл его. Что ж, уговор есть уговор: он проиграл.
– Твой верх, Фрэнк, - сказал Чез дрогнувшим голосом.
– Нет, позвольте, - поправил себя старенький конторщик.
– Здесь, кажется, еще большая цифра есть... Да, да - Николс Чез: ровно триста.
Чез чуть не подпрыгнул от радости.
– Что, Фрэнк!
– попытался он крикнуть, но голос его сорвался на странный писк.
– Если по-честному, то бутылка моя! Но мы еще раз проверим...
Майк стоял растерянный. Он не знал точно, сколько газет продал, но ему казалось, что много. За всю свою жизнь газетчика он в один вечер никогда не продавал столько. Где только не побывал с газетами! И на вокзал забегал, и в метро пробрался, и на пристань, где люди ждали парома, поспел, и к воротам фабрики Снейдера примчался как раз в тот момент, когда смена выходила... А от ребят все-таки отстал. Обидно, очень обидно!.. Самолюбие Бронзы страдало.
Но тут рассеянный старик снова ткнул пальцем в лист и сам себе скомандовал: