Дикарь и леди
Шрифт:
— Если честно, Джуд, то меня беспокоит вовсе не это.
Он осторожно приподнял ее подбородок и заглянул ей в глаза:
— Дорогая, что случилось?
— Я получила еще одно письмо от Питера Уайта.
— Чего он хочет? — проворчал Джуд.
— Хочет встретиться со мной сегодня вечером у конюшен.
Джуд еще больше помрачнел.
— Когда именно? В какое время?
Он невольно сжал кулаки.
Марисса положила руку ему на плечо.
— Джуд, успокойся. Мне действительно надо поговорить с ним. Но я хочу, чтобы ты пошел
— Но о чем тебе с ним говорить? Дорогая, если хочешь, я могу пойти один. Поверь, я сумею убедить его в том, что он должен оставить тебя в покое.
— Нет, я хочу поговорить с ним, — заявила Марисса. — Видишь ли, скоро будет полная определенность. Я не собиралась говорить тебе об этом, но у меня… побаливает живот.
— Тошнота по утрам? — Джуд взглянул на нее с беспокойством.
— Нет-нет, не то. — Марисса покачала головой. — Но дело в том, что через день или два я буду знать все точно. Вот я и подумала: надо именно сейчас серьезно поговорить с Уайтом.
— Да, понимаю, — кивнул Джуд. — Возможно, он оставит тебя в покое, если узнает, что у него никакой надежды не остается. Что ж, договорились. Я обязательно пойду с тобой. Между прочим, сейчас почти десять.
Когда они направлялись к конюшням, Марисса вдруг спросила:
— Джуд, а как ты жил в доме своей матери?
Он с усмешкой пожал плечами:
— Ну, поначалу я ничего не понимал. То есть не понимал, что дом матери особенный. Там, как и в любом другом доме, были слуги, гости, званые вечера… В общем, замечательное место, хотя иногда совсем не идеальное для маленького ребенка. Моя мать частенько отсылала меня в деревню вместе с няней, и мне было очень одиноко без нее. Ведь от матери исходили… тепло, мудрость и веселье.
— Неужели все было так хорошо? — удивилась Марисса.
— Ну, не всегда. Иногда случались потасовки с соседским мальчишкой, называвшим мать различными именами. Но в общем… В общем-то я был в детстве счастлив и любим, — подытожил Джуд.
Марисса внимательно посмотрела на него:
— А что было, когда тебя отправили жить с отцом? Ты ведь воспитывался в его доме, разве не так?
— Да, верно, — пробурчал Джуд, нахмурившись.
Сжав его руку, Марисса прошептала:
— Ах, прости…
Джуд с усмешкой покачал головой:
— Нет-нет, ты не поняла. В целом все у меня было замечательно. Отец женился, когда мне было три года. А когда мне исполнилось восемь, он послал за мной. Моя мать, разумеется, не могла сказать «нет» — ведь он признал меня с самого начала. Между прочим, мать постоянно напоминала мне о том, что я должен быть ему за это благодарен. Так что можно сказать, я в детстве вел жизнь сына герцога…
— А герцогиня? Как она к тебе относилась?
— О, она все прекрасно понимала. Разумеется, она не могла меня любить, но и не была ко мне жестокой. Очевидно, меня спасало то, что я родился до того, как они встретились, — иначе все было бы по-другому. А мои сводные братья относились
Марисса вдруг остановилась и, повернувшись к нему, тихо сказала:
— Я очень сочувствую тебе, Джуд. — Она провела ладонью по его щеке. — Мне даже трудно представить, что было бы со мной, если бы меня отправили куда-нибудь…
Он негромко рассмеялся:
— Но ведь многих мальчишек отправляют в школу в этом возрасте.
— И я уверена, что все они страдают от этого, — заявила Марисса. — А твоя бедная мать… Наверное, она очень тосковала.
Джуд расплылся в улыбке:
— Что же до матери, то мы с ней всегда были близки. И вообще эта история имеет счастливый конец.
— Вот и хорошо.
Марисса тоже улыбнулась.
Джуд, не удержавшись, поцеловал ее. Возможно, ему следовало сдержаться, но он ничего не мог с собой поделать. Более того, если бы не предстоящая встреча с Питером Уайтом, то он бы распустил сейчас ее волосы, а затем подхватил бы на руки, отнес в конюшню и уложил бы на сено. Он должен был сделать так, чтобы Марисса полюбила его, — независимо от того, беременна она или нет.
А Марисса, обвивая руками его шею, старалась прижаться к нему покрепче, и ему было не так-то просто сдержать себя. Но Джуд прекрасно понимал: похоть — слишком зыбкое основание, чтобы строить на ней будущее. Похоть — это на какой-нибудь год, а на целую жизнь ее не хватит. Но он-то теперь точно знал: эта женщина нужна ему на всю оставшуюся жизнь, нужна не только для постели. И Джуд, сделав над собой усилие, отстранил ее. Заглянув ей в глаза, тихо сказал:
— Вначале дело, дорогая.
Марисса со вздохом прошептала:
— Да, конечно.
Опередив своего спутника, она приблизилась к конюшне, и тотчас же раздался мужской голос: !
— Марисса, это вы?
— Для вас я мисс Йорк, — заявила она, резко развернувшись. — Вы поняли меня, мистер Уайт?
— Да, конечно. Поверьте, я не хотел вас обидеть.
— О чем же вы хотели поговорить со мной, мистер Уайт?
— Видите ли, у меня такое впечатление, что мы с вами оказались в очень сложной ситуации, мисс Йорк. И я хочу исправить положение, понимаете? Я знаю, что вы испытываете ко мне определенные чувства, иначе вы не стали бы… — Питер на мгновение умолк, потом проворчал: — Черт возьми, кто здесь?
Он отступил на несколько шагов.
Джуд вышел из тени и молча улыбнулся.
— Это мистер Бертран, — ответила Марисса с невозмутимым видом.
Питер покосился на Джуда:
— Но что он здесь делает?
— Он пришел со мной для того, чтобы мне было спокойнее. Теперь я знаю, что вы не обидите меня, мистер Уайт.
— Но я никогда не посмел бы вас обидеть! — Возмутился Питер. — Вы должны верить мне, Марисса!
Джуд приблизился к ним еще на шаг. Теперь он мог в любой момент сбить Питера Уайта с ног, если бы потребовалось.