Дикарь
Шрифт:
— Хорошо. Я вернусь с ботинками.
Дрисколл моргнул, потом перевел взгляд на Джека и нахмурился.
— Что? — Он покачал головой. — Ах, да. Ботинки. Конечно. Принеси мне пару. И я дам тебе коробок спичек.
— Два коробка, — поправил Джек. — Вы сказали, что дадите мне два коробка.
Дрисколл махнул рукой, как будто не было никакой разницы, даст он одну или две. Но разве он мог так думать? Разница была колоссальной: большое количество спичек гарантировало жизнь, а маленькое привести к… гибели.
—
Маленькие пули ледяного града сразу же набросились на него, неприятно царапая лицо. Поднялся хлёсткий ветер. Вместо того чтобы идти домой, он должен попросить Дрисколла остаться, чтобы переждать пургу. Особенно сейчас, когда его лицо уже болело, а ботинки на ногах болтались. Но Джек не хотел, чтобы Дрисколл узнал об этом, иначе он может отказаться от их обмена. К тому же, шёпот внутри подсказывал, что лучше будет уйти. Подальше от Дрисколла и его безумных глаз. Подальше от человека, который заставлял Джека чувствовать себя добычей, хотя он и не знал, почему.
Глава пятнадцатая
Лукас
Наши дни
Девушка по имени Харпер храпела. Громко.
Она сидела на полу, наклонив голову и широко раскрыв рот. Лукас воспользовался возможностью, чтобы рассмотреть её более детально, зная, что она его не видит.
«Неужели это ты?» — подумал он. Эта мысль, словно пчела жгла его изнутри.
Она была тем самым ребенком, изображенным на фотографии, которую он так долго носил на шее. Может быть, именно поэтому шёпот внутри него просыпался каждый раз, когда она была рядом? Почему ему казалось, что он знает её? Он по привычке потянулся за медальоном, и его рука замерла. Пусто. Но образ маленькой Харпер всё равно возник перед его глазами. Это была улыбающаяся девочка с розовым бантом, закреплённым в каштановых кудрях.
Как это может быть? Это потрясло его. Шокировало. Но почему бы и нет? Его пронзила грусть, но Лукас ее подавил. Не сейчас. Пока Харпер рядом, нужно держать себя в руках. Эта девушка заставила его нервничать. Или… нет, не нервничать. Скорее, наоборот. Что является противоположностью волнения? Она наполнила его спокойствием. Словно ему нужно было остановиться и замереть, чтобы как следует изучить и в итоге понять её.
И всё же спокойствие было не самое точное слово. Лукас подумал об этом с минуту, надевая куртку и стараясь шуметь, чтобы разбудить Харпер. Она снова протяжно прохрапела, что почти рассмешило его, но он был слишком напряжен, чтобы улыбнуться.
Он отвернулся на минуту, но не смог удержаться и обернулся. Ему хотелось смотреть на неё. Она прекрасна. Но можно ли ей доверять? Лукас запустил руку в волосы. Рыжеволосая женщина, которая сняла для него одежду и поцеловала в губы, тоже была красива. Не настолько красива, как девушка, которая сейчас спала на его полу, пуская слюни. Но она другая, ведь так? Он знал эту девушку. Возможно ли это? Он чувствовал, что да.
Прядь темных волос упала ей на лицо. Цвет каштанов на солнце. Глубокий благородный коричневый цвет. Рука Лукаса зудела от желания отодвинуть прядь с её лица, провести по волосам и выяснить, такие ли они шелковистые, как кажется. Прикасаться. Вдыхать их аромат. Сейчас глаза Харпер были закрыты, но он мог представить
О чём она думает?
Что она видит, когда смотрит на него? Животное или человека?
Боится ли его? Лукас знал ответ, иначе она не взяла бы с собой оружие.
Он молча придвинулся ближе. Бесшумно, как волк. Пытаясь уловить её запах с того места, где остановился. Он закрыл глаза, втягивая и удерживая её аромат. Сегодня утром он был более реальным и по-особенному натуральным, как будто он раздавил цветок в руках, а затем поднёс к носу, и запахи каждой части смешались вместе. Аромат был одновременно сладким и несладким. У него не было слов, чтобы его описать, только картинки в голове. Ощущения. Эмоции. Чувства. Глубокий и проникновенный шёпот. Аромат его тронул. Заставил его тело реагировать, заставил его желать её.
Лукас присмотрелся внимательнее, изучая. Скользя взглядом. Запоминая. Рот у неё был широкий, верхняя губа тоньше нижней, а когда губы приоткрывались — как сейчас, — он увидел два верхних зуба. Перламутровые, гладкие.
Когда он впервые увидел её, то подумал, что она похожа на оленёнка — стройная и молодая, её большие карие глаза смотрели на него с любопытством. Он никогда не видел ничего красивее. Даже на закате, когда алые лучи заходящего солнца, наполняли небо и спускались, чтобы встретить и поприветствовать землю.
Девушка пошевелилась во сне, и он быстро и тихо шагнул назад, но она всё равно не проснулась. Лукас сегодня не сомкнул глаз, он так остро осознавал присутствие Харпер под своей крышей, что не смог успокоиться и уснуть.
Может быть, она не так боялась, как он думал, раз смогла так крепко уснуть рядом с ним. Она издала еще один ворчливый храп и наклонилась вперед. На этот раз его губы приподнялись в настоящей улыбке, которая казалась ему странной и непривычной. Он потянулся, чтобы почувствовать её, его пальцы пробежались по изогнутой форме рта.
Лукас не хотел, чтобы девушка оставалась у него. Хотел, чтобы она как можно скорее ушла. Тогда он перестанет сомневаться во всем и чувствовать вещи, с которыми никогда раньше не сталкивался и просто не знал, как поступить. Ему нужно было время, чтобы подумать и понять, что делать теперь, когда Дрисколл мертв и его связь с внешним миром исчезла. Он должен разобраться, что делать со многими вещами, и понятия не имел, с чего начать.
Лукас вспомнил вчерашнюю ночь, когда выглянул в окно и увидел её, плачущей возле норы лисят. Сначала он подумал, что это из-за того, что их мама не вернулась. Но затем он понял, что причина в другом — их мама была там, держала их в тепле и сухости, накормленных и довольных, и он почувствовал, как что-то сжалось в его груди каким-то непривычным для него образом.
Она тоже потеряла свою маму. Теперь он это знал.
«Это ты, — снова подумал он. — Ты».
Лукас наблюдал за Харпер еще с минуту, пытаясь придумать лучший способ разбудить её, так как шум не сработал. А стоит ли ему будить её? Может она застрелит его из своего ружья? Она могла бы попытаться. Но он одолеет её за секунду — с оружием или без, — и если она этого не знала, то должна была. Лукас представил, как его тело накрывает её, она смотрит на него своими круглыми, карими, оленьими глазами, и его бросило в жар, голова закружилась.