Дикарь

Шеридан Миа

Приглушенный звон вернул Харпер в реальность. Она выпрямилась и повернула голову на звук. Сотовый телефон. Она встала, ощущая себя немного растерянной, и поспешила к сумочке, которую оставила висеть у двери. Когда она ответила, у неё перехватило дыхание.

— Харпер, привет. Это Марк Галлахер.

— О, здравствуйте, — сказала она, возвращаясь к своей кровати и садясь. — Как у вас дела?

— Всё в порядке, спасибо. Слушай, я надеюсь, ты поможешь мне ещё кое с чем.

Она услышала шум на заднем плане, похожий на шуршание бумаги.

— Да, конечно. Вы узнали что-нибудь об этих книгах из библиотеки Мизулы?

— Нет ещё, но скоро поеду туда. Я просматривал записи в дневниках Дрисколла, и некоторые из них вводят меня в настоящий ступор.

— Что же?

— Ну, например, вот это: «Сегодня утром я заметил белохвостого оленя, который ел сырую рыбу на реке. Кажется, он был рожден, чтобы выживать в суровых условиях, ведь он готов есть всё, что угодно, лишь бы сохранить себе жизнь. Вне зависимости от того, вкусно это или нет».

Харпер нахмурилась.

— Олень, который ест рыбу?

— Вот это меня и смущает. Я погуглил этот момент, но не нашёл никаких упоминаний, что олени могут есть рыбу.

— Точно, они ведь травоядные, — сказала Харпер, удивившись не меньше агента Галлахера.

— А как насчет крайних случаев вроде… сильного голода или очень долгой зимы, что-то в этом роде? Редких, особенных ситуаций?

Харпер в задумчивости прикусила губу.

— Животное может съесть всё, что угодно, если оно голодает, но как олень мог поймать рыбу?

— Может быть, она уже была мёртвой и лежала на берегу реки?

— Пожалуй… только такое объяснение и может быть.

— Значит, если бы олень был сильно истощён и нашёл на берегу мёртвую рыбу, то мог бы её съесть?

— Животные будут делать то, что должны, чтобы выжить. Поэтому да, мог бы. Но, как правило — нет, олени не едят рыбу.

— Хорошо, я хотел уточнить у тебя этот момент. Япытаюсь со всем этим разобраться, но всё так… странно. Похоже, что Дрисколл наблюдал за одним конкретным опоссумом, одним конкретным оленем и одним конкретным волком.

— Зачем ему это делать? И откуда ему было знать, что это тот самый?

— Понятия не имею. Если у тебя появится какая-нибудь идея по этому поводу, ты дашь мне знать?

— Конечно.

— Спасибо, Харпер.

— Не за что. Э-э… Есть какие-нибудь новости? — помолчав, спросила она, зная, что не должна уточнять, о чём именно речь.

— Пока нет. Специалисты немного заняты, но я надеюсь получить информацию к завтрашнему утру. Тогда они смогут отдать тела, чтобы ты сделала всё необходимое.

Харпер некоторое

время молчала, переваривая услышанное. Это было то, на что она так долго надеялась — возможность упокоить своих родителей, — но надвигающаяся реальность заставила её сглотнуть мгновенно подступивший комок в горле. Ей нужно было начать думать о похоронах или кремации, и как за это заплатить. Ей нужно было начинать звонить и договариваться, но всё, что она хотела — лежать под пледом на кровати и пить чай, который ей не нравился.

— Харпер? Ты здесь?

— Да, извините. Мне также интересно, что было найдено в машине или в багажнике? В частности, бирюзовый рюкзак? Он принадлежал маме, и она всегда убирала его в багажник после уроков.

В ту ночь они взяли внедорожник мамы, потому что дороги обледенели, а у машины мамы были совершенно новые шины. Харпер помнила это, потому что ей нравилось ездить в машине отца — в машине шерифа, — и она жаловалась, что в тот вечер они едут не в ней. Последняя поездка на машине, которую она когда-либо совершала со своими родителями, а она только и делала, что ныла и дулась тем вечером. И вот это она помнила. Ксвоему великому сожалению и стыду.

— Нет. В багажнике не было ничего, кроме разорванного одеяла.

Харпер нахмурилась. Возможно, её мама оставила рюкзак где-то в другом месте, но эта проклятая цитата не давала покоя.

— Ладно, спасибо. — Она на мгновение замолчала. — Агент Галлахер, могу я спросить, есть ли какие-нибудь новости, связанные с Лукасом, с экспертизой его стрел или анализом ДНК? Если вы не можете сказать, я пойму…

— Следы крови были найдены на всех принадлежащих ему стрелах, но это кровь животных. Нет следов человеческой. И ни на одной из стрел, использованных в убийствах, нет его ДНК.

Харпер медленно выдохнула. Она чувствовала себя немного странно из-за внезапного прилива облегчения, но и отрицать эти смущающие эмоции не хотела. Что-то внутри неё болело и переживало за Лукаса. Кроме того, она даже представить не могла, что он — убийца.

«Боже, он практически оттолкнул меня с дороги, чтобы броситься на помощь детенышам лисиц!»

Харпер никогда не испытывала страха рядом с Лукасом, и он не сделал ей ничего плохого, хотя у него и была такая возможность, когда она так крепко спала под его крышей, что не сразу смогла вспомнить, где находится, когда проснулась.

«О, и она пускала слюни… Пожалуйста, только бы Лукас это не заметил!»

— На месте преступления его ДНК так же не найдено. Только несколько отпечатков пальцев, но это было ожидаемо, так как он заходил к Дрисколлу все эти годы. Но в спальне, где произошло убийство, даже его отпечатков нет.

Харпер снова медленно выдохнула.

— Значит, он больше не представляет интереса в вашем расследовании?

— Я бы так не сказал. Но на данный момент у нас нет ничего, что связывало бы его с этим преступлением.