Дикарь
Шрифт:
«Люди, которые сделали меня убийцей».
Глава восемнадцатая
Харпер
Наше время
Харпер сидела на кровати, поджав под себя ноги, и уставившись невидящим взглядом на белую стену напротив. Чай, который она заварила, уже остыл, и она со вздохом поставила кружку на прикроватный столик. Она даже не любила чай. Но он всегда казался обязательным атрибутом в моменты самоанализа и глубокой расслабленности.
Жаль
Харпер щёлкнула пультом и включила программу новостей. Ведущий прогноза погоды указывал на карту за своей спиной, его голослился мягко и монотонно.
Опять будет снег. Ожидается похолодание. Сильное.
Харпер подумала о Лукасе. Он был сейчас совсем один, в совершенной глуши, где снега навалит до самых окон его маленькой хижины.
«Одиноко ли ему? Должно быть, не так ли?»
В жизни Лукаса не было абсолютно никого. Харпер признавала, что тоже одинока. Но, по крайней мере, у неё были друзья и общество, книги, сотовый телефон, телевизор, чтобы рассеять тишину и при необходимости создать иллюзию компании.
«Так вот почему он стащил журнал из полицейского участка? Чтобы было чем заняться в уединённые, совсем одинокие вечера, находясь посреди леса?»
Харпер задрожала, несмотря на то, что ей было тепло и уютно в своей кровати под мягким пледом. Ее пугала одна только мысль о глубокой, невыносимой изоляции, в которой, вероятно, был Лукас.
Потому что она это понимала. Конечно, не на том уровне, что Лукас. Но Харпер не могла припомнить времени, когда бы ни страдала от одиночества, от ощущения, что просто плывет по течению, отчаянно пытаясь ухватиться за что—нибудь, что ее удержит. Всегда безуспешно пытаясь вернуть то, что было вырвано из её жизни так внезапно и необъяснимо.
«Любовь. Дом. Уют».
А теперь… она нашла машину, сможет похоронить родителей, и всё же чувствовала себя такой же опустошенной, как и всегда. Такой же потерянной. Все такой же одинокой. Ведь то, что она действительно пыталась вернуть, не будет найдено там, где она искала.
Разделял ли они с Лукасом похожее одиночество? Наверное, нет. Он слишком одичал за то время, что был оставлен на произвол судьбы, по причинам, которые ей вряд ли когда-либо понять. И даже если забыть о его невероятном одиночестве — хотя само по себе оно казалось, по меньшей мере, катастрофичным — как он выживет без возможности охотиться, ведь его лук и стрелы были взяты шерифом на экспертизу?
Харпер вспомнила охотничий нож, привязанный к бедру Лукса, тот самый, который, он собирался использовать для поимки ужина. Тогда это ее ошеломило, и даже сейчас она была смущена. Что Лукас собирается делать? Наброситься на животное, а затем перерезать ему горло, содрать кожу и…
Харпер плотнее закуталась в одеяло, и, осознав, что морщится, и немного расслабила мышцы лица. Она не была новичком в охоте, но никто из её знакомых не хотел участвовать в таком близком, можно сказать личном убийстве, которое
Так что же Лукас собирается делать теперь? У него нет хорошего оружия для охоты, и с тех пор, как убит Исаак Дрисколл, отсутствует какой-либо контакт с внешним миром. Он сказал, что выживал до встречи с Дрисколлом, справится и теперь. И это может быть правдой. Но что, если ему действительно что-то нужно? Что, если он заболеет или получит травму? Возможно, он был изолирован раньше, но теперь… теперь он был полностью отрезан от окружающего мира.
— Что же мне делать?
— Хм. Я думаю, ты мог бы начать проклинать Бога. Обычно это мое лучшее решение. Делать это очень громко и с большим возмущением.
— Это работает?
— Нет, в целом. Всё это заставляет меня чувствовать себя маленькой и беспомощной…
— Муравей, проклинающий Бога с вершины травинки.
Почему эти слова Лукаса прозвучали так знакомо? И почему они показались… более утонченными, чем она ожидала услышать от человека, который обладал скромным словарным запасом, редко и мало говорил и не имел доступа к книгам?
И всё же Лукас цитировал кого-то известного. Или какое-то произведение. Вот почему эта фраза кажется знакомой. Она из книги или стихотворения — Харпер была уверена. Она каким-то образом знала эти слова. И Лукас, сказав их, похоже, сразу об этом пожалел и быстро сменил тему.
Отбросив плед, Харпер встала с кровати и взяла ноутбук. Сев обратно, она включила его и, открыв браузер, набрала слова, произнесенные Лукасом, в строке поиска.
— Я так и знала, — пробормотала она, чувствуя, как колотится её сердце.
Это была одна из самых непонятных цитат из «Графа Монте-Кристо».
Её дикарь процитировал Александра Дюма.
«Её дикарь? Не совсем её, но…»
Дикарь процитировал Александра Дюма.
Харпер на мгновение уставилась на компьютер и закрыла глаза. Смутный образ матери мелькнул у неё в голове.
…Харпер сидит на скамейке рядом с папой, а мама идет к ним, улыбаясь. Отец что-то ей говорит. Мама смеется, кладет на скамейку бирюзовый рюкзак, целует отца, а потом берет Харпер на руки и спрашивает, что они принесли на обед…
Этот бирюзовый рюкзак. Мама носила в нём свои классные заметки. Отец шутил, что это делает её похожей на одну из старшеклассниц, а не на учительницу. Учительницу английского языка, которая всегда включала в программу свой любимый роман: «Граф Монте-Кристо».