Дикарь
Шрифт:
— Чёрт, да пошёл ты!
Минуя рыжеволосого мужчину, от ног Карпа метнулся водяной ручей, направленный в сторону Игоря. Лазарев дернулся, но это было бесполезно: грязевое болото затвердело и держало его крепко. Слишком крепко, чтобы успеть увернуться. Но этого и не потребовалось. Потому что в тот момент, когда Карп решил атаковать, Скрипач — а в том, что это был именно он, не оставалось никаких сомнений, — начал действовать.
Рыжеволосый мужчина без колебаний прыгнул навстречу Карпу и с силой, которой попросту не могло быть в таком худом теле, пнул противника в грудь. Карп отлетел на несколько метров и повалился на землю,
Карп медленно поднялся на ноги, прожигая Скрипача ненавидящим взглядом. Выглядело это жутко: зрачок стеклянного протеза был направлен вниз, словно рассматривая чудовищные ожоги, тремя красными пятнами изуродовавшими щёку. Но Скрипач, казалось, не замечал этого. Он вытянул руку в сторону, и в ней из ниоткуда материализовалось что-то, отдалённо напоминающее кочергу, на которую какой-то умелец натянул блестящую металлом леску. Глазунов не соврал: Скрипач действительно использовал в качестве оружия огромный смычок.
— Ещё один шаг, Карп. Только попробуй сделать ещё один шаг.
И Карп сдался. Грязно выругавшись, он в последний раз многообещающе посмотрел на Игоря, а затем, зло сплюнув на землю, развернулся и ушёл, скрываясь в расступившейся толпе.
Скрипач обернулся.
— О, так ты очнулся? Хорошо держишь удар, — похвалил он Игоря.
Лазарев не ответил ему, полностью сосредоточившись на том, чтобы освободиться из грязевого болота. Получалось плохо.
— К сожалению, нам не нужно, чтобы ты оставался в сознании, — поделился с ним Скрипач, а затем крикнул куда-то в сторону: — Богдан! Усыпи его.
Из толпы вышел невысокий мужчина с невзрачной внешностью. Маленький подбородок и длинный нос придавали ему неуловимое сходство с крысой.
Игорь не мигая смотрел на приближение Богдана. Смотрел, как тот присел возле него на корточки и поднёс руку к его лицу, зажимая нос и рот. Отвлёкся лишь на секунду, бросив взгляд на толпу врагов, стараясь запомнить всех, кто стоял среди них. Ему показалось, что он увидел там Ивана — того самого медного элементаля, с которым он столкнулся несколько месяцев назад возле своего спортивного зала. Увидел девушку, сковавшую его своей грязью. Увидел ту самую девочку, которую спас на базе Скрипачей — она прижимала руки ко рту, и Игорю показалось, что в её глазах светилось искреннее беспокойство. А потом вновь вперил злой взгляд в Богдана, из руки которого, еле слышно шипя, выходил газ со сладковатым запахом.
Игорь смотрел на него долго, так долго, что Богдан неуютно повёл плечами, но кисть от лица не убрал. А потом Игорь наконец отключился.
ГЛАВА 21
После того, как один наручник был сломан, освободиться было делом техники.
Филипп терпеливо лежал в кресле, ожидая, пока сила стихии в его руке должным образом восстановится. Но даже после этого он начал действовать не сразу: бежать, когда все сотрудники СЗГ находились на рабочих местах, было самоубийством. Поэтому Кратов никуда не спешил, пользуясь полученным временем, чтобы продумать дальнейшие действия. Он всегда тщательно подходил к своим планам.
Когда на часах пробило десять вечера и стало очевидно, что даже самые мотивированные сотрудники покинули здание, Филипп решил, что время пришло. Первым делом он создал несколько незаметных снежинок, усилием воли направив их в сторону камер. Управление стихией на расстоянии давалось ему с трудом, но тем не менее свою задачу она выполнила: уже через минуту направленные на пленника объективы были залеплены тонким слоем снега — не настолько, чтобы на дежурном компьютере возникло белое поле, но все же достаточно, чтобы существенно ограничить обзор на то, чем Филипп занимается.
Наручник протестующе скрипнул, когда рука Кратова обзавелась белой перчаткой вырвалась из удерживавших её оков. Затем настал черёд ошейника. Филиппу пришлось потратить пару минут на то, чтобы расцарапать тонкую полоску родия.
«Хорошо, что СЗГ экономно решили сэкономить металл. Будь ошейник потолще, я бы ломал его до китайской пасхи».
Ещё с десяток минут ушли на оковы второй руки и ног. Наконец вырвавшись из родиевого плена, Филипп первым делом избавился от трубок, подключённых к нему для отправления естественной нужды.
«Какая унизительная всё-таки штука», — брезгливо подумал он, отбрасывая пластиковые приспособления.
Весь расчёт при удержании элементаля строился на прочности снабжённого родиевыми устройствами кресла. Те идиоты, что проектировали комнату, не удосужились даже убрать замочную скважину с внутренней стороны двери. Этим было грех не воспользоваться. Филипп упёр палец в замок, формируя из снега подходящий ключ. Всего несколько секунд — и дверь открылась, ни издав ни звука.
Сработала сигнализация.
«А нет, похоже, не совсем идиоты», — мысленно поправился Филипп, переходя на бег. Со стороны он, должно быть, выглядел довольно нелепо: растрепанный мужчина, давно разменявший свой четвёртый десяток, несся по коридору ультрасовременного здания, являвшегося сердцем главной государственной структуры, и за спиной его развевалась больничная накидка. Филипп усмехнулся: так мог выглядеть либо герой, либо законченный псих. Героем, кстати, Кратов себя никогда не считал.
На то, чтобы собраться в случае тревоги, сотрудникам группы реагирования давалось полчаса, но Филипп не обольщался: многие из них прибудут гораздо раньше. А значит, если он хочет сбежать, не столкнувшись с бывшими коллегами, у него есть всего пять-десять минут.
Место, где его держали, не было больничной палатой. Обычно сотрудников СЗГ лечили в отдельном здании, выделенном специально под нужды медицинской части, но для Филиппа сделали исключение. Комната, где его держали, находилась на цокольном этаже, выход из которого приходился точно на помещение дежурных, которые наверняка его уже ждали.
«Ну и пусть ждут», — Филипп хитро улыбнулся.
Люди, проработавшие в СЗГ всего несколько лет, вряд ли знали о том, что на цокольном этаже есть дверь, ведущая в бомбоубежище. А если и знали, то точно не догадывались об одной его интересной особенности. В прошлом в это бомбоубежище годами сносили всякий мусор: ненужные строительные материалы, старую мебель, сломанную технику, обрезки кабелей — словом, всё то, в чём не было нужды, но выбрасывать было жалко. Так было до тех пор, пока новый начальник не проверил это помещение и не ужаснулся, отдав приказ немедленно навести там порядок. Молодой Филипп был одним из тех, кого направили выполнять задачу командира. Провозившись до самой ночи с горсткой таких же несчастных, как и он сам, Кратов обнаружил любопытную вещь. У бомбоубежища был второй выход.