Дикарь
Шрифт:
А дома встретила суровый отпор всем своим романтическим устремлениям. Папа буквально встал стеной против моего выбора возлюбленного — о свадьбе не желал и слышать. И в качестве ответной реакции я твёрдо вознамерилась стать синьорой Кастеллано. Нет, я вовсе не хотела рассориться с отцом, но меня возмущал тот факт, что все вокруг пытаются указывать мне, что делать. И это в 24 года! Я не глупая малолетка, в конце концов! Самое странное, что папа даже не мог толком объяснить, чем ему так не угодил мой итальянский мачо. Всё сваливал на какую-то мифическую интуицию и нежелание отпускать меня так далеко. Согласна, нам будет непросто подерживать отцовско-дочерние отношения
Но однажды утром я проснулась со смутным радостным предчувствием: сегодня что-то изменится, сдвинется с мёртвой точки. Может быть, Витторио наконец приедет или папа позвонит и скажет, что погорячился и что моё счастье — самое главное для него. И моя измученная душа наконец обретёт покой.
Отец действительно позвонил мне, когда я ехала в метро на работу. Попросил прийти
домой сегодня вечером для важного разговора. Я напряглась:
— Пап, мы ведь не будем опять мусолить моё замужество по десятому кругу, правда?
— Отнюдь, Никусь. Я бы даже сказал, совсем наоборот.
У меня отлегло от сердца.
— Спасибо, пап. Я очень рада. Буду вечером. Целую.
В квартире было прибрано, а отец выглядел бодрым. Не то чтобы сияющим, но уж точно не в тоске. Это снова подзарядило меня позитивом после долгого утомительного рабочего дня. Папа налил нам обоим чаю, достал и открыл мои любимые конфеты — "Ferrero Rocher".
— Что празднуем? — улыбнулась я и не стала отказывать себе в удовольствии — взяла из коробочки золотой шарик.
Папа вздохнул:
— Никусь, я бы очень хотел прекратить это наше противостояние. Я вижу, что оно ни к чему хорошему не приведёт, и мне больно, что меж нами появился разлад. Мы ведь с тобой всегда были хорошими друзьями, с самого твоего детства.
— Правда. Конечно, это странно — дружить с собственной дочерью…
— В действительности, дорогая, это самая естественная вещь на свете, нужно только правильно выбрать момент. Начиная с какого-то возраста — и это далеко не 18 — любой родитель перестаёт быть воспитателем для своего ребёнка, это неизбежно. В общем, у нас всё было гармонично до появления этого… синьора Кастеллано. Но ты не думай, я не затем тебя позвал, чтобы принижать его достоинства. В целом, я понимаю: ты сама вольна решать свою судьбу. Прошу только одного: не торопись. Такой поспешный брак может стать большим разочарованием для тебя именно из-за своей поспешности. Понимаешь?
Я опустила глаза и наклонила голову в знак согласия.
— Но что же делать, если он настаивает? И ведь намерения его честны…
— Может быть. Наверняка мы этого не знаем.
— Паап…
— Подожди. Я что хотел сказать… На самом деле, у меня к тебе совсем другое дело… эмм, поручение. От научного общества, в котором я, как ты знаешь, состою вот уже двадцать с лишним лет.
— Неожиданно! И что за поручение?
— Недавно наш журнал запустил новый проект "Яблоко от яблони", про детей членов общества, которые достигли незаурядных результатов, — он сделал паузу, чтобы перевести дух. Я заметила, что папа изрядно волнуется — это было на него не похоже. — Ты помнишь, Никусь, моего хорошего друга и коллегу Илью Петровича Алексеева?
Я пожала плечами:
— Ты дружил и дружишь со многими коллегами, не поручусь за то, что помню их всех.
— Ну ладно. Так вот. Его сын — Тимур Алексеев — является главой компании "Сиберикс". Её ты точно знаешь, мама там работала…
Моё сердце сжалось. Да, я знаю эту компанию. Мама действительно там работала — там же и погибла, при исполнении, так сказать, своих трудовых обязанностей. Она была золотым директором в этом злосчастном сетевом бизнесе. Как раз направлялась на очередной семинар, где её и других таких же бедолаг заряжали сектантским духом. Мама любила и умела водить машину и даже сама на неё заработала в этом самом "Сибериксе" — но на той трассе ей не повезло. Попала под перевернувшуюся фуру, у неё не было ни единого шанса. С тех пор я не езжу по трассе — только по городу и желательно по пробкам. И своей машиной обзаводиться не тороплюсь — изредка беру у папы. И маму не вернёшь. И винить в этом "Сиберикс" неразумно. Но и относиться к этой компании непредвзято — тяжело.
Дальше начался какой-то сюр: папа предложил мне съездить в гости к основателю "Сиберикса" и взять у него интервью. Я ж журналистка — мне что, сложно? Было трудно поверить в то, что он не шутит, и стоило большого труда сохранять спокойствие.
— Я последняя журналистка в Москве? — уточнила я у папы. — Всех остальных скосил какой-то особый вирус, приживающийся только на журналистах? А почему сотрудники вашего общества сами не съездят к этому успешному яблочку и не пообщаются с ним за жили-были?
Папа помялся:
— Тут деликатный момент… понимаешь, этот молодой человек… то есть, мужчина… он, так сказать, не совсем обычный. Хм… ну, в общем, желательно, чтобы интервью у него взял кто-то из своих, деликатный и понимающий человек. И кому как не тебе это под силу — ты даже знакома с его отцом…
— Может, и знакома, но даже не помню этого. А что касается личности самого фрукта, то я скорее в Бангладеш перееду, чтобы не никогда не видеть и не знать человека, что основал компанию, из-за которой я лишилась матери. Молодой и бодрой, между прочим.
— Ах вот как, — горько проговорил папа и покачал головой. — Значит, вот так, дочь? Значит, я должен принять незнакомого, абсолютно чуждого мне по уму и характеру человека в свою семью на вторую неделю знакомства… а ты ничем мне не обязана и можешь мастерить какие-то нелепые алогичные конструкции, обвиняя абсолютно постороннего человека в своей личной трагедии! Что ж, давай тогда будем последовательны. Давай обличим на телевидении и в интернете ту транспортную компанию, которой принадлежала фура, родителей того человека, который был за рулём — разве они не причастны к твоему горю? — отец буквально захлёбывался эмоциями, обличая мой эгоизм и несправедливость. Я снова не узнавала его.
— Папа… папочка, прости, — я даже всхлипнула от нахлынувших чувств. — Ты прав, абсолютно прав, это глупо и мелко с моей стороны… я понимаю, умом всё понимаю. Просто… не знаю, как смогу смотреть ему в лицо. Он лично, конечно, не виноват, но наша встреча принесёт мне страдание, хочу я того или нет. Это словно сыпать соль на рану. Неужели ты сам не чувствуешь того же?
— Нет, милая, прости, но я не могу с тобой согласиться. Данный конкретный человек не имеет никакого отношения к смерти твоей матери. Всё, о чём я тебя прошу — это крошечное одолжение, которое вполне тебе по силам. На неделю съездить в Курскую область, пообщаться с интересным человеком, немного пофотографировать и вернуться…