Дикарь
Шрифт:
ГЛАВА 9
Приступ начал скрести изнутри голову ещё там, на террасе, возле рыжей выскочки. Нет, раньше. Когда я вошел во двор и увидел толпу женщин- хохочущих,топающих, кричащих! И музыка! Чтоб их всех жроты поглотили! Отвратительные звуки, разрывающие тишину и заодно мою голову. В глазах начало темнеть, приступ живым зверем скалился внутри, обещая агонию. Да, оставалось лишь смириться и отправиться в подвал, надеясь переждать очередную маленькую смерть. Но прежде надо, наконец, решить вопрос с этой заразой, что поселилась в моем доме. Решить раз и навсегда, кардинально. Потому
Повезло. Наорал, запугал, дополз до спальни.
И, кажется, в этот раз истраЛэнг поняла, что шутки закончились, я видел страх в ее глазах. Возникшее на миг сожаление быстро сожрала боль. Я должен избавиться от девчонки. Должен. Пусть боится…
Гордая. На осколки даже не взглянула, любая другая обрадовалась бы во зможности. Сгребла бы драгоценности и отвалила, плюнув на развалившуюся хибару. А эта – нет. Стояла там, сверкала своими глазищами. Даже веснушки на носу побледнели от злости.
Глупая.
Воительница недоделанная. Сама худая, как веточка, а все туда же – воевать. тстаивать. Такая должна сидеть тихо у мужа под боком, детей растить, пироги печь… а эта вон – воюет.
…хорошо, что успел дойти до двери, а не свалился по дороге. Грош цена была бы моим угрозам, если бы начал кататься от боли в грязи.
Дополз. Даже отраву свою привычную выпил. Зарылся в шкуры…
А потом начался бред. Такое тоже частенько бывает, боль терзает разум и тело, видится всякое. бычно в своем бреду я снова стою у Багровой Скалы. Смотрю на эйлинов, что шагают ровными, словно нарисованными рядами. Сверху кружат драконы, на флангах ждут команду стихийники… с этого все начинается. Эйлины все ближе и ближе, сила клокочет внутри, растекается лавой. Я сдерживаю ее, сдерживаю, опасаюсь выпустить раньше, чем эти сволочи подойдут. раньше нельзя. Гадыне должны знать о засаде. И так чудо, что подошли столь близко, у этих тварей невероятный нюх… Дальше кошмары…
Но в этот раз в моем бреду почему-то была рыжая. Хотя неудивительно. Крепко она мне мозг вынесла. Вот и чудится, что сидит на ровати, ругается и… раздевает меня. А потом трет, трет, словно надеется освежевать, как пристреленного зайца. Какой, однако, занимательный на этот раз бред! Надо же.
Рыжая дернула меня за палец, что-то сердито сказав. И я снова забыл о Багровой Скале. ыжая теплая. Даже горячая. Она вся – огонь: руки, глаза, волосы. Пламя, к которому так хочется прикоснуться, забрать себе, присвоить. Отогреться. Тяну руку, трогаю это пламя. Живое. Не то что я, дохлая ледышка. Рыжая теперь лежит на моей груди, щекочет дыхание кожу. Греет. Мне нравится. Очень нравится, потому что с ней становится легче. Когда рядом такое прекрасное пламя, даже умирать не страшно. Пусть она всего лишь бред, но как же хорошо… когда не один.
…Сознание вернулось рывком, и я открыл глаза, поморгал. Опустил взгляд. На моей груди покоится рыжая макушка, и ее обладательница сопит, обхватив меня руками. Я снова поморгал. Это что же? Мне не почудилось? Рыжая правда здесь?
Поднял руку, осмотрел. Понюхал. Спиртом тянет. Она что же, чем-то меня натерла?
София что-то буркнула во сне, и я замер. Вторая рука покоилась на пояснице девушки, и я пошевелил па льцами. Хмыкнул. Чувствовал я себя как-то
Провел ладонью по тонкой спине девушке,тронул шею. Погладил, чувствуя, какая нежная у нее кожа. И пахнет вкусно. Мне нравилось вдыхать этот запах – тонкий, еле уловимый, но таой… возбуждающий? Точно. Мысли повернули в иное русло, дыхание участилось. Давно я не открывал глаза с лежащей на мне девушкой. Снова погладил ее шею, щеку. Накрутил на палец рыжий локон, потянул. Облизал губы, сдерживая вдох. Похоже, эта бестолочь явилась сюда и пыталась спасти умирающего соседа. Кто же приходит в логово зверя? Да еще и добровольно. Права матушка, совершено безмозглая особа эта истраЛэнг.
И очень соблазнительная.
София вздохнула мне в шею и подняла голову, сонно моргая. Уставилась мне в глаза, щурясь.
– Ой, - пискнула она.
Я ухмыльнулся.
– Тебе не говорили, что входить к незнакомым мужчинам опасно для жизни? И для репутации.
– Репутации? – непонимающе переспросила она.
– Точн.
Рыжая снова моргнула. Платье на ней тонкое. А мои кожаные штаны хоть и плотные, но все равно не скрывают желания. А девчонка лежит прямо на мне,трудно не почувствовать. Ее глаза округлись, и она попыталась сползти с меня. Ну, во-первых, я не позволил, а во-вторых, ме это ерзанье понравилось. Кажется, она тоже это поняла. Застыла,изогнув спину и упираясь ладошкой мне в грудь. Вот же…
– Вы стонали! – сердито обвинила София. – Я зашла, а вы тут!
– Тут, – согласился я. Где же мне eщё быть?
– Я пыталась вас согреть!
– У тебя получилось . Рассказать еще более действенный способ?
– подмигнул я.
– Или показать?
– Что вы… – задохнулась она. И смутилась. Ну надо же. – тпустите меня!
– Поцелуй.
– Что? – она снова похлопала ресницами. Охрененно просто.
– Поцелуй хочу.
– С чего бы это?
– нахмурилась девушка. Эмоции на ее лице менялись с невероятной скоростью. И ещё она краснела. Одно удовольствие дразнить.
– С чего? Ты лежишь на мне, твою круглую зад… хм, мягкое место я глажу уже пять минут, и мне понравился вкус твоих губ. Поцелуешь?
– Вы сумасшедший? – с подозрением спросила она.
– Я пьяный, - радостно ухмыльнулся я.
– Ты дала мне спирт.
– Лечебную настойку!
– Плевать. Мне нельзя алкоголь. Ни капли. Иначе…
– Иначе?
– Иначе…
Резко перевернулся, подминая девушку под себя и прижимая к кровати своим телом. Желание бурлило в крови, кажется, я действительно согрелся. Закипел почти. Скоро пар пойдет. Из ушей. Наклонил голову и лизнул ей щеку, там, где были веснушки.
Точно. Сахар. Так я и думал.
София вздрогнула, словно очнулась .
– Отпустите меня!
– Не хочу. Поцелуешь – отпущу.
Или нет. Но пусть пока верит. В теле поселилась странная легкость, а ещё тепло. Духи, какое же это счастье – ощущать тепло! Не трястись от вечного холода, не кутаться в опостылевшую одежду, которая все равно не греет, не подыхать от внутреннего мороза!
– Ты знаешь, что похожа на пламя, – жарко выдохнул я, снова лизнув висок девушки. – Горячая… Так и держал бы всегда. Никогда не отпускал. Трогал и трогал. Грелся… рыжее и сладкое пламя… никуда бы не отпустил…