Дикари Гора
Шрифт:
Женщина несчастно смотрела на толпу. Уверен, она всё ещё полностью не понимала, что именно собирались с ней сделать. Она была варваркой, её свобода закончилась совсем недавно. Она не говорила по-гореански. Её принесли в зал и безжалостно подвесили за запястья, сразу после завершения более ранних аукционов. У меня было немного сомнений, что теперешние владельцы девушки сохраняли её в неведение, относительно её местонахождения. Она знала немного более того, что её выставили на потеху мужчинам, но по какой причине и для чего, она боялась даже подумать.
— Ну что, мы начинаем? — спросил аукционист у толпы. —
— Да! Да! — скандировали покупатели все вместе. Я улыбнулся своим мыслям, этот аукционист знал своё дело.
— Но сначала, — тянул время аукционист, — давайте разберёмся с нелепостью этих предметов одежды. Они, выглядят как помесь одежды свободной женщины и тряпок рабыни.
Насколько, я понимаю, женщина носила привлекательное офисное платье, того сорта, который часто неявно предписывается, особенно женщинами-руководителями, для своих подчинённых женского пола, и рассматривается ими, как слишком женственный, чтобы быть подходящим для руководящего звена. «Это очень симпатично, Джейн. Мне нравится видеть, что Вы носите такое платье как это». — «Да, Мисс Табор». Это — также полезный способ, для женщины-руководителя ясно показать их коллегам-мужчинам, что такие женщины, в отличие от неё, являются только женщинами.
Это было длинное, коричневое, в белый горошек плиссированное платье длиной до середины икр, с рукавами, сшитое из какого-то мягкого, гладкого синтетического материала. Спереди был длинный волнующий разрез, застёгнутый на ряд маленьких, красных, круглых пуговиц. Такие же пуговицы были и на манжетах. Платье подпоясывалось на талии поясом такой же расцветки. На её шее была единственная нитка жемчуга, несомненно, искусственного, иначе его сняли бы ещё похитители. На ногах были чулки или колготки, и черные, блестящие босоножки на высоких каблуках, закреплённые единственным, узким черным ремешком на лодыжке. То как она была одета, позволяет полагать, что женщина работала в офисе, и была схвачена гореанскими работорговцами по пути домой с работы. Я думаю, что теперь ей можно забыть об офисе. В будущем у неё будут совсем другие обязанности.
— Это — одежда свободной женщины или рабыни? — спросил аукционист у толпы.
— Рабыни, — кричали мужчины. — Снимай их!
Гореане, вероятно, расценили их как предметы одежды рабыни из-за их гладкости и привлекательности. Также, плиссированный тип подола платья позволял ему свободно двигаться и виться вокруг её бёдер, если бы она двигалась определенным образом. Кроме того, нижние части икр и её симпатичные лодыжки не скрывались платьем. То, что она носила, одежду рабыни, вероятно, так же, было расценено толпой, из-за полной прозрачности покрытий на её ногах, а уж её обувь столь небольшая и красивая, с черными ремешками на лодыжках, была такова, что любой гореанин вам скажет, что это может одеть женщина, сама просящая об ошейнике.
— Она прибыла к нам одетая во всё это, — заявил аукционист. — Я, признаться, сам ещё не видел её.
— Ну так, давай посмотри, заодно и мы увидим, — выкрикнул кто-то.
— Мне самому, интересно, так ли она хороша, — продолжал заводить толпу аукционист.
— Начинай! Начинай! — ревела толпа в нетерпении.
— Конечно! — рассмеялся аукционист. После чего подошёл к временно оставленной девушке и, приподняв веревки на
— Отметьте эти ремни, — призвал он. — Кажется, мы знакомы с такими ремнями. Не так ли Джентльмены?
Кое-кто из мужчин засмеялся. Они напоминали тонкие гибкие ремешки, скрепленные пряжкой, подобными частенько связывают запястья и лодыжки рабынь, прежде или во время как мужчина использует девушка для своего удовлетворения.
Он вытянул большой, нож с треугольным лезвием из украшенных бусами ножен на его поясе, срезал ремни и верх туфель и избавился от них, швырнув в огонь, пылающий медном чане рядом с ним.
— А у неё очень симпатичные ступни, — сказал он. После чего вернул в ножны свой кинжал, и схватил нитку жемчуга, украшавшую горло девушки. Она вскрикнула от неожиданности и боли, когда он срывал украшение с её шеи.
— И шея у неё тоже симпатичная, — отметил он, оттягивая её голову назад за волосы.
— Да, — прокричал человек из толпы, соглашаясь с мнением работорговца.
Он отпустил её волосы, и вышел вперед, снова обратившись к толпе.
— Несомненно, какой-нибудь хозяин, найдёт что-то более подходящее, во что можно заключить эту прекрасную шею, чем нитка жемчуга, — размышлял он, всё больше распаляя толпу.
В павильоне хохотали.
— Ну что дальше, — продолжал аукционист, снимая жемчуг с нитки и рассматривая, — Я тут проверил этот жемчуг. Он ненастоящий. Она носила поддельный жемчуг.
Толпа ответила страшными криками. У гореан довольно примитивное, но справедливое отношение к честности и обману.
— Каким должно быть её наказание? — вопрошал аукционист.
— Рабство! — выкрикнули сразу несколько голосов.
— Да, но она уже — рабыня, — заметил аукционист, — хотя, возможно, она ещё не знает это.
— Пусть тот из нас, кто купит эту самку тарска, заставит её спину расплатиться за это мошенничество, — высказал своё мнение один из покупателей, — И пусть наказывает её подольше и получше, чтобы больше не обманывала.
— Это приемлемо? — спросил аукционист у мужчин в зал.
— Да, — отозвалось сразу несколько мужчин.
— Я лучше, чем она, — услышал я женский голос около меня. Я почувствовал, как мою руку мягко охватили нежные пальчики. Я посмотрел вниз, и вспомнил её. Я столкнулся с ней рядом с торговой зоной Сэйбара, перед началом продаж. Она была варваркой, рабыней, девушкой таверны. Её называли Джинджер.
— А я думал, что Ты была занята, — сказал я. Она прижалась губами к моему рукаву.
— Он нанял меня для ан, — почти промурлыкала она. — Он заставил меня хорошо ему услужить.
— Великолепно, — похвалил я рабыню.
— Теперь я не занята, Господин, — прошептала маленькая шлюшка, глядя на меня снизу.
— Не слушайте её, Господин, — раздался жаркий голос с другой стороны. — Пойдёмте со мной, скорее, в таверну Рассела. Я сделаю Вашу ночь незабываемой наслаждением.
Я посмотрел налево. Там стояла темноволосая девушка. Она, также, разумеется, была девушкой таверны, но она была облачена несколько иначе, чем Джинджер. Вкус или деловая хватка их владельцев различались. Рабы, конечно, одеваются так, как это нравится их хозяевам.