Дикари Ойкумены.Трилогия
Шрифт:
– Зубами, – кивнул Якоб Ван дер Меер. – Когтями.
– Чистыми продуктами разума, – закончил за него Тиран. – Вы же это хотели сказать, правда? Вы – умный человек, маркиз. Опытный, а значит, циничный. Вам ли не знать, как эволюционируют клыки на путях цивилизации?
III
– Ты не вегетарианка?
– Что?
Вопрос застал Изэль врасплох: астланка любовалась окружающим интерьером, и это занятие поглотило её целиком. Ресторан представительства был оформлен с помпезной роскошью имперского ампира. Полукруглые арки нефов, колонны, пилястры; бесчисленные барельефы, золото орлов, тяжелый бархат портьер. На балюстраде
Изэль зачарованно разглядывала пышное великолепие, а Марк в свою очередь разглядывал Изэль. Я впервые вижу ее в платье, признался он себе. Фаг меня заешь! Если это подарок доктора Лепида, доктор ошибся в выборе профессии. Игги Добс ночами не спит, рыдает: где Лепид?! Боргосский шёлк облил фигуру астланки морской волной. Сапфир, изумруд – сполохи переливались в приглушенном свете плазменных «солнышек». Проходя с Изэлью к выбранному нефу, Марк ловил на себе завистливые взгляды мужчин.
– Ты не вегетарианка?
– Нет.
– Я закажу свинину, тушёную с черносливом.
– Хорошо.
– О, она ещё и с орехами, – притворяясь гурманом, Марк изучал меню в голосфере. – Отлично! Гарнир из спаржевой фасоли… Ты любишь фасоль?
– На твой вкус.
– Что будешь пить? К мясу рекомендуют красное вино.
– Нетнет!
Изэль выставила перед собой ладони, словно защищаясь.
– Белое? Розовое?
– Я не пью вина!
– Что, совсем? Ладно, тогда и я не буду. Тем более я на службе. Вишнёвый фреш устроит?
Названия блюд были Марку в большинстве своём незнакомы. Он выбирал то, в чём не сомневался, основываясь на прочном фундаменте – маминой кухне. Заказ, подтверждение, и меню растаяло в воздухе. Спустя минуту из стола, как пара гейзеров в хрустальной оболочке, восстали два бокала с пенящимся фрешем.
Изэль вздрогнула от неожиданности:
– Я ждала, что ты позовёшь официанта…
Марк мысленно обругал себя за тупость: в ресторане имелась VIPзона с живой обслугой, а он недавно получил наградные. Система самоочистки, ресторанная автоматика – так прослывёшь столичным фанфароном, которому только дай распустить хвост перед барышней из провинции…
– У вас есть линия пневмодоставки, – он старался говорить как можно беззаботнее. – Считай, это её младшая сестра.
Изэль взяла бокал. Медля сделать глоток, она с неприятной настороженностью уставилась на круглое блюдце. По краю блюдца шла тонкая золотистоголубая каёмка.
– Нет, – повторила она.
И резко сменила тему:
– Вы не уходите в солнце.
– С чего бы такие выводы?
Она не меняла темы, вдруг понял Марк. Еще ничего в своей жизни он не понимал так ясно, так обречённо и беспощадно. Она ведет однуединственную тему, будто сошедший с ума музыкант. Всё остальное – мокрая тряпка, спаржевая фасоль, платье из шелка – не имеет для астланки ровным счётом никакого значения. Пустяки, цепочка случайностей, способ убить время. Ища, что сказать, и не находя слов, Марк следил, как Изэль осторожно, едва ли не с благоговением, касается тонкого края блюдца. Простой фаянс под её пальцами облагораживался до уровня священной реликвии.
– Круг – символ Солнца. Его нельзя использовать где попало. Только для солярной связи, и ещё коегде, где без него не обойтись.
– Колесо?
– В
– Ну, знаешь ли…
«Не обижайся!» – беззвучно шепнули губы Изэли. Лишь сейчас – щенок, которого ткнули носом в собственную лужу – Марк осознал, что обиделся. Это была странная, чутьчуть клоунская обида: напоказ, почти как настоящая, больше, чем настоящая. Клоунада выписывала обиде особый, двойной сертификат подлинности.
– Мне тоже, – он справился с голосом, как с десантным ботом, вышедшим из повиновения, – трудно было представить, что люди могут с радостью идти под нож! И впадать в кому, если их лишить этой радости.
– Ты умница, Марчкх, – с опаской, словно прикасаясь к лапе дикого зверя, Изэль дотронулась до его ладони. Марк с трудом заставил себя не убрать руку. Больше доверия – больше откровенности. – Ты решился на очень рискованный эксперимент. Освободить честных пленников! Такого еще никто не делал.
– Так уж и никто?
– По крайней мере, я о таком не слышала. Когда я поняла, что ты предложил доктору Лепиду… Матерь Омесиуатль! Я места себе не находила! С пленными могло произойти что угодно! Если честно, я просто сгорала от страха…
– С пленными? А с тобой?
– Я? – усмешка Изэли явственно горчила. – Ты зря беспокоишься за меня, Марчкх. Я не была в честном плену. Я отслеживаю своё состояние. Со мной всё в порядке.
– Стоп!
Резким движением Марк прервал астланку. Перед вылетом на Тишри ему позволили изучить отчёты эмиссаров Лиги с орбиты Острова Цапель. Логические проколы в объяснениях Изэли заметил бы и ребёнок.
– На Астлантиде идут войны; случаются пограничные конфликты. В них никого не берут в плен? Всех пленных отправляют в солнце? Никого не отпускают? Не обменивают на своих?
– Отпускают и обменивают. Твой аналог некорректен. Вопервых, воюют только кастовые астлане: равные с равными. Вовторых, у нас действует Конвенция Коатликуэ. На войне солдата берут в «малый плен». Плен не для солнца, для людей. Военнопленные тоже испытывают эйфорию, но в ослабленной, некритической форме. Как показывают замеры уровня нейромедиаторов в крови – не более десяти процентов от эйфории честного плена. Согласно гипотезе академика Тесосомока, это связано с мотивацией поведения. В армии все, от солдата до офицера, выполняют приказы вышестоящих, связанные присягой и уставом, а для честного плена нужна самостоятельная инициатива сопротивления…
Десять процентов? «Малый плен»? Марк не сдержался, хмыкнул: «Оказывается, у астлан есть свои «десятинщики»! Мы похожи больше, чем я думал!» Изэль подняла на него удивлённый взгляд: «Что забавного я сказала?» – и Марк сбился с мысли. Чтото крылось в этом дурацком сходстве; кажется, чтото важное. Но мысль ускользнула, и выудить её из глубин рассудка не сумел бы самый ловкий рыбак.
– Извини. Продолжай, я слушаю.
«Не верю своим ушам! – рявкнул оберцентурион Кнут, прямой, как гриф от штанги, и злой, как свора псов. – Ты перед ней извинился?!» Ну да, ответил Марк. Почему бы офицеру не извиниться перед женщиной? Должен я расположить её к себе? Втереться в доверие? «В постель к ней вотрись! – подмигнул Кнут. – Раздва, атыбаты…» И вотрусь, согласился Марк. Если надо будет для дела…