Дикари Ойкумены.Трилогия
Шрифт:
«Все равно бы кофе выпить не успел…»
Марк приложил ладонь к мембране своей каюты, давая контрольной системе считать папиллярный узор. Мембрана с шипением ушла в пазы и сомкнулась за спиной, едва Марк оказался внутри. Тилонец с бисандидом уже упаковались в «коконы». Их койколюльки скрутились в гигантские сигары, укутав пассажиров гелевым «одеялом» виток за витком. Вспыхнули индикаторы систем жизнеобеспечения: «коконы» закрывались герметично. Без подачи воздуха, а также ряда других сервисфункций люди внутри долго не протянули бы. Пробус сидел за столом, погрузив кисти
– Мы выходим из гипера. Сказали, всем в люльки.
– А толку? – отмахнулся наладчик. – Если выход пройдет нормально, мы ничего не заметим. Ну, свет мигнет. А если сбойнут компенсаторы инерции… Всех ровным слоем, душа моя, по стенкам размажет. Никакие люльки не спасут.
– Положено… – растерялся привыкший к дисциплине Марк.
– Вот я и положил, – хохотнул Пробус. – С прибором.
При инорасцах он себе подобных шуточек не позволял. Земляк – другое дело. Опять же, военный. Армия Помпилии – не Академия эстетконформистов, это каждый знает. Марк почесал в затылке и уселся напротив Пробуса. Хотел наслаждаться свободой? Вот, пожалуйста! Когда еще представится случай внаглую забить на прямое распоряжение?
Пробус одобрительно кивнул.
– Хочу вас поблагодарить, – вполголоса сказал Марк. – И за угощение, и за либурнариев. Ляпнул, не подумав…
– Ерунда. – Пробус свернул голосферу. – Не стоит благодарности. На будущее рекомендую в подобных случаях отвечать: «Военная тайна!» И морду утюгом: «А вы зачем интересуетесь? Вы шпион?» Сразу отстанут, проверено.
– Спасибо, учту.
– Я сам человек штатский. Университет, военка, месяц лагерей. Формально – оберцентурион войск связи. Ну какой из меня оберцентурион? Цивил, как у вас говорят. Ничего, «коммерческая тайна» тоже неплохо звучит. Меня коллега по работе научил – любопытных отваживать…
Свет в каюте мигнул.
– Вот и вышли из гипера. Что я говорил?
Марк включил визор в режим обзорника – хоть какоето разнообразие. Разнообразие вышло таким же, как и свобода: сферу визора заполнял прибой у Катамаро. Вскоре прибой сменился мраком космоса и редкими искорками звезд. За кормой «Протея» в пространстве зияла рваная дыра. В ней клубился еще более плотный, противоестественный мрак. Сочился наружу лепестками, истаивал, вливаясь в окружающий континуум…
Точка выхода из РПТманевра.
Марку сделалось не по себе. От разрыва веяло инфернальным холодом. Холод этот пробрал Марка от пяток до кончиков волос. Молодой человек тряхнул головой, и наваждение сгинуло. Разрыв затянется, целостность континуума восстановится – обычное дело! Люди бороздят космос не первый век…
– Мы меняем курс.
Пробус тоже прилип взглядом к визору.
– Так, реперная точка… коррекция…
– Я что, душа моя, коррекций не видел? Не нравится мне это. Больно смахивает на маневр уклонения…
– Уклонения от чего?
Наладчик, против обыкновения, не ответил. Но Марк уже и сам понимал, от чего. Или от кого – ученые до сих пор не пришли к единому мнению: считать ли флуктуации континуума живыми существами?
– Набираем
Марк понятия не имел, как наладчик сумел это определить. Компенсаторы инерции работали исправно, движение корабля не ощущалось. Картинка в голосфере оставалась без изменений.
– Сейчас… – Пробус схватил коммуникатор, вытянул из него шнурок интерфейскабеля и точным движением вогнал разъем в гнездо бортовой сети, активируя сферу управления. – Сейчас узнаем, что у них творится…
– Вы хотите взломать корабельную сеть?!
– Взломать? – Пробус ухмыльнулся. – Я законопослушный гражданин. Я плачу налоги и исправно хожу голосовать. Я просто войду без стука, и все.
– Как?
– Элементарно. Я ведь не самый плохой наладчик… совсем неплохой… можно сказать, хороший…
Он бормотал себе комплимент за комплиментом, с каждым словом повышая градус похвалы. С ловкостью опытного карманника Пробус шарил руками в голосфере. Казалось, маленький человечек монтирует в вирте многомерную конструкцию, соединяя, переставляя, прикручивая, разглаживая и выпрямляя.
– …Это не военный корабль… не лайнер люкскласса… Значит, кодыпароли стандартные. Чтобы нам сподручней было… это хорошо, душа моя, душенька… это правильно… очень правильно. Это специально для нас сделано!.. Ничего я не нарушаю… не взламываю… Есть!
Внутри сферы побежали ряды цифр, замелькали таблицы, диаграммы, объемные снимки. В каюту ворвался гомон голосов:
– … Объект определить не удается!..
– …Сближение… угол – тридцать один градус…
– …В Реестре ШмеераПолански отсутствует…
– …Ближайшее совпадение… класс… двадцать четыре процента…
– …Пятьдесят секунд до ухода в гипер…
И вдруг:
– …Он меняет курс!
– Поворачивает! Он поворачивает!
– Уходит!
– Это…
– Я уже понял. Отставить экстренный уход в РПТ. Отставить, я сказал! Произвести перерасчет координат…
Пространство в визоре исказилось, пошло складками, словно плохо натянутая ткань. Заморгали в растерянности далекие звезды. Во тьме космоса скользнула, неярко опалесцируя, смутная фигура. Она искрилась, переливаясь радужным перламутром. Словно компания приятелейисполинов, обнявшись, шла пешком по Галактике, слившись в единое многоногое и многоглавое существо.
Мигдругой – и странный гость исчез.
– …Это коллант! – запоздало донеслось из уникома.
– Это мой дядя, – сказал Марк.
– Откуда вы знаете?!
– Военная тайна, – ответил Марк.
И сделал морду утюгом.
V
– Мальчик мой, – сказала Валерия.
И заплакала.
Марк сделал вид, что целиком занят кофейной картой. Он старался не дышать, не отсвечивать; он чувствовал, как в носу предательски щиплет, боялся моргнуть, стряхнув постыдную слезу, – и слеза побредет по щеке медленно, как напоказ… Мама была маленькой и жалкой. Он помнил ее другой. Веселой, шумной, неутомимой; мама была убежищем, а стала перекрестком на семи ветрах. Глаза Валерии покраснели, она терла их платком, не думая о макияже, – вон тушь уже потекла с ресниц…