Дикари

Мож Роже

Нищий с гноящимися глазами схватил ногу галла.

– Один асс, господин! Один совсем маленький асс на еду...

Сулла оттолкнул его ногой и продолжал ехать под хныканья несчастного:

– Только один асс, и боги благословят тебя...

Нищий еще некоторое время прихрамывал рядом с невозмутимым галлом, потом он остановился и плюнул, рассмешив этим прохожих:

– Деревенщина! Сквалыга! Чтоб ты сдох!

Тем временем, следуя за длинной вереницей носильщиков, согнувшихся под тяжестью огромных кувшинов, Сулла добрался до нужной улицы. По плану,

который он изучил в конторе у Остийских ворот, в глубине площади, куда выходила, карабкаясь вверх, улица, располагался дворец Менезия. Так и есть: высокая стена в двадцать локтей в конце площади. В стену был вделан огромный великолепный дубовый портал, к тому же еще и навощенный и украшенный золотыми гвоздями. С каждой стороны его виднелось по маленькой двери. Над стеной возвышался и уходил в голубую синь шест. На верхушке шеста Сулла узнал зелено-белую орифламму Менезия с гербом: зубчатое колесо, два меча и корабль, отмечавшие важные этапы в жизни Менезия, военного инженера, смелого воина и богатого судовладельца. Портал охранял десяток стражников в зелено-белых ливреях, с короткими мечами на поясах. Маленькие двери время от времени открывались, выпуская кого-нибудь. Войти же было непросто: нужно было переговорить со стражей и засвидетельствовать свою благонадежность.

Галл поискал глазами вывеску постоялого двора «Два жаворонка», так как он помнил по плану, что он находится на углу улицы. Металлическая крашеная вывеска с двумя летящими жаворонками висела над крошечным газоном и сообщала о том, что здесь найдут приют конные путешественники, потому что при гостинице имеется конюшня. Гостиница представляла собой двухэтажное здание, двор и конюшню в глубине двора.

Сулла спешился. Во дворе было тихо, зал гостиницы, который был виден галлу, так как выходил одной дверью во двор, казался пустынным.

Он рассчитывал прожить здесь два-три дня. Дворец Менезия располагался как раз напротив гостиницы. В полумраке конюшни, где уже стояли две лошади, шевеля ушами, чтобы отогнать мух, Сулла различил спящего на скамье человека с оловянным браслетом раба на щиколотке.

Сулла осторожно толкнул его ногой.

– Эй! – сказал он. – Займись моей лошадью!

Раб открыл заспанные глаза, потом вскочил на ноги.

– Да, господин! Простите меня, господин, – торопливо повторял он.

– Ну ладно! – миролюбиво сказал Сулла. – Я не скажу, что ты дремал.

– Спасибо, господин, – поблагодарил раб, кланяясь.

Он начал распрягать лошадь и заменил уздечку недоуздком, привязал животное перед кормушкой и направился к глиняным кувшинам, чтобы наполнить ведро водой.

Сулла вошел в зал постоялого двора. Это была обыкновенная галльская гостиница с копчеными окороками, висевшими на балках, связками чеснока и лука, строем амфор, наполненных вином, привезенным со всех винодельческих районов Галлии.

Несмотря на низкий потолок, было достаточно свежо: воздух циркулировал между двумя дверями зала: одна выходила на площадь с дворцом Менезия, а другая – на двор.

Сулла собирался присесть за стол, когда услышал шаркающие шаги.

Он обернулся и увидел мужчину с большим животом и черными усами, делящими его почти квадратное лицо пополам. Брови мужчины были такими же черными и густыми, как его усы. Это был, безусловно, арверн[23], житель суровых гор, скуповатый, когда речь шла о деньгах, и рассудительный. Такие люди, как он, заполонили Рим, открыв таверны и за каких-то десять лет отобрали у умбров двухсотлетнюю монополию на торговлю древесным углем.

Черные глаза хозяина постоялого двора, скользнув по Сулле, тут же распознали в нем галла. Бывшему легионеру почудилось, что нечто вроде улыбки появилось на усатом лице.

– Привет, – выговорил Сулла с явным вьеннским акцентом, как он делал в некоторых случаях (сейчас ему хотелось, чтобы этот арверн признал его за своего).

– Привет, – проворчал трактирщик.

– Есть свободная комната? – продолжил Сулла.

– Есть, – ответил тот. – Есть все, что надо.

Он с трудом – мешал живот – сел на скамейку по соседству с Суллой, долго смотрел на него и заключил:

– Из Вьенны?

Арверн был скуп не только на деньги, но и на слова. Сулла ответил кивком.

– Путешествуете? – продолжил хозяин гостиницы.

Новый кивок. «Мужичок хочет поговорить, – подумал Сулла. – Тем лучше».

– Приехал повидаться с римлянином. Он продает землю по соседству со мной, – соврал бывший офицер.

Арверн кивнул.

– Первый раз здесь? – спросил он.

Кивок Суллы. Усы улыбаются на самом деле, полуоткрывая хищный рот.

– Невероятно, правда? Беспорядок и грязь на улицах!

– Я думал, что увижу совсем другое, – признался галл.

– Все, кто приезжают, думают как вы. Здесь еще, – продолжал трактирщик, указывая глазами на площадь, – не на что жаловаться. Место хорошее, все из-за дворца...

– Кто хозяин? – спросил Сулла.

– Некий Менезий. Служил в армии. У него банк, корабли, земли.

Сулле и трактирщику было видно, как через левую дверь во дворец беспрестанно въезжали и входили люди. Иногда открывались ворота, чтобы пропустить важную персону в носилках. Посетители уходили через правую дверь.

– Готовится стать трибуном, – сказал хозяин, объясняя всю эту сутолоку. – Много народу... – Потом он повернулся к внушительной клепсидре в глубине зала на полке, показывавшей второй час пополудни, хлопнул в ладоши и прокричал басом: – Мирра! Хватит спать!

Зевая, показалась крупная блондинка.

– Принеси нам выпить! – продолжал хозяин «Двух жаворонков». – Что вы пьете? – Он адресовал свой вопрос Сулле. – У меня есть розовое вино из Прованса, его хорошо пить в жару. Оно стоит на льду.

– Немного рановато для вина, – осторожно сказал Сулла.

– Все в порядке! – отрезал арверн. – Я вас угощаю. Здесь так принято принимать приезжих из наших мест. Вы только приехали. И сегодня уже не будете заниматься делами. Проспите до обеда. Обед у нас стоит шесть ассов, комната – восемь ассов, а жаворонки, если они вас интересуют и если они не против, тоже восемь.