Дикарка для Хулигана
Шрифт:
Откуда в ней эта любовь к хаосу? Только сейчас догоняю, что ей ничего не стоит перевернуть мою квартиру вверх дном. Волосы в раковине. Разбросанные тетради и ручки. Смятая постель.
Пугает ли меня это? Тормозит? Вынуждает передумать?
Чёрта с два!
Привыкну. Смирюсь. Научусь принимать.
— Даю подсказку, Ди. Я схожу с ума.
Она тоже хохочет и выбивает сквозь смех:
— Насколько сильно?
— Максимально. Надеюсь, половины шкафа тебе хватит?
Смех стихает, а голос становится серьёзным.
— Я люблю тебя. —
— И я тебя, Дикарка. Аномально.
Поклав хер на то, что спать лёг только ближе к трём, утром всё равно еду к Дианке. Пробежка под дождём вообще не в кайф, но её это не тормозит. А я просто принимаю свою Аномалию со всеми её заскоками.
Четыре дня пролетают как один. Не успеваю вкусить каждый из них, как настаёт пятница. Забиваем с Ди на последние две пары, чтобы побыть вместе хоть несколько часов.
Мы не увидимся всего пару дней, но я уже раз двести успел подумать, что не так уж мне и важна эта конференция. Дианка важнее. Озвучиваю ей это, но девушка только улыбается и с трепетом целует меня.
— Егор, ты должен поехать. Отдохнём друг от друга.
— Значит, я тебе уже надоел? — бурчу с усмешкой.
Она поднимается на носочки и прижимается всем телом. Запускает пальцы в волосы.
— Ты мне никогда не надоешь, мой любимый Хулиган. И я буду о-очень скучать. — шелестит мне в рот, задевая персиковыми губами. — Ты только пиши мне чаще, чтобы я знала, что с тобой всё хорошо.
— Что может случиться на конференции по нейрохирургии? — отрезаю со смехом.
— Пообещай. — требует, дуя губёхи.
— Обещаю, Дикарка. Я буду писать тебе каждые пол часа. И звонить при первой же возможности. Ни во что не вляпаюсь. Нигде не накосячу. Всё будет хорошо. Но и ты мне пиши.
— Мы ведём себя как настоящие наркоманы. — тарахтит, улыбаясь шире.
— Мы и есть наркоманы, Котёнок. Больные. Ненормальные. Влюблённые. И у меня уже начинается ломка по тебе. — хриплю, завладевая её податливыми губами. — Поехали ко мне. Хочу слышать, как ты стонешь и кричишь. Как дрожишь, когда кончаешь. Оставь на мне свои следы, чтобы у меня была хоть маленькая доза.
— Только если и ты оставишь свои. — сипит, сплетая наши пальцы и шагая к машине.
После того, как мы превратили заправленную постель в ворох тряпок и залили всеми телесными жидкостями, которыми только можно, отвожу Дианку домой.
— Позвони, как доедешь. — опять требует Демоница.
— Обязательно, малышка. С заправки тоже наберу. Не волнуйся.
— И веди осторожно. Не лихачь, Егор. Пожа-алуйста. — тянет умоляюще, заглядывая в глаза.
Сжимаю ладонями лицо и накрываю её рот своими губами. Отрываясь, бомблю:
— Не буду ни гнать, ни лихачить, Диана. Хватит паниковать. Всё будет хорошо. Ничего не случится.
Нет, ну правда, что может произойти на нудной конференции?
Если бы я мог предположить, как эта поездка изменит мою жизнь. Сколько событий потащит за собой. Как вывернет наизнанку моё принятие мира. Сколько ужасов вытащит из Ада. Если бы я только знал…
Но тогда я об этом не знал. Мне только предстояло узнать, что приготовила мне вселенная.
Что же, от судьбы не уйдёшь.
Видит Бог, я пытался.
Глава 37
Чёртовы ошибки
Дверь в отцовский дом отпираю своим ключом. Раз мы едем на моей тачке, то пусть закрывает глаза на то, что я обещал сюда больше ни ногой. Похуй. Мне надо срочно посетить его фаянсовый трон.
Когда уже пересекаю холл, из ниоткуда появляется Ирка. Проскальзываю по ней холодным безразличным взглядом. Интересно, она вообще в курсе, что существуют халаты длиннее?
— Привет, Егор. — выпаливает, оглядывая меня с ног до головы. Надеюсь, мой внешний вид даст ей понять, что она в пролёте. По тому, как кривится, Дианкины царапины и засосы она замечает. Отлично. Пусть старпёрская подстилка поймёт, что нехер ко мне лезть. А та ночная дурь была единоразовой акцией. — Костик сейчас придёт. Подожди здесь.
— Чё, блядь? — гаркаю, оборачиваясь. — Ты мне будешь моё место указывать, что ли? Говорить, где мне ждать отца? Или я поссать спокойно не могу в доме, в котором на хуеву тучу лет прожил дольше тебя?
— Костя злой на тебя после того, как ты притащил в наш дом эту свою…
Оказываюсь возле неё раньше, чем успевает закончить. Сгребая за локти, дёргаю на себя. С силой вжимаюсь лбом в её переносицу. Эта кучерявая овца дёргается назад, но я до синяков сдавливаю её руки. Угрожающе сощурив глаза, шиплю:
— Как бы ты сейчас не собиралась назвать мою девушку, лучше держи свой блядский язык в своём заезженном рту. Иначе я за себя не ручаюсь. Мне похую и твоё мнение, и что там бесит папашу. Поняла меня, овца?
С неожиданной ловкостью она выкручивается из моего захвата и сечёт:
— А не боишься всё потерять? Я же могу много чего Косте рассказать.
Её угроза вызывает у меня приступ безумного смеха. Гогоча, задираю голову к потолку. Ирка смотрит на меня с шоком и растерянностью. Резко обрываю смех, вперивая взгляд прямо в её глаза.
— Не думал, что у тебя есть чувство юмора. Удивила, Ириша. Был уверен, что у тебя на это мозгов не хватит. А теперь раскати свои уши и слушай внимательно, потому что дважды я повторять не стану. — наступаю на неё, пока девка перепугано не жмётся в стену. Упираю кулаки по обе стороны от её головы, нависая над ней тенью от гильотины. — Мне от папаши нихера не надо. Наследством можешь подавиться. Надеюсь, что он ещё лет тридцать, а то и сорок проживёт, чтобы ты выносила за ним утки с мочой и горшки с дерьмом и узнала цену денег. К квартире и бэхе батя никакого отношения не имеет, а больше мне от него нихуя не надо. И не забывай, что я тоже могу кое-что рассказать. Например, как ты прыгала на меня. Как припёрлась в мою спальню. Как жалась сиськами. Как готова была раздвинуть ноги. Как просила, чтобы я выебал тебя.