Дикарка для Хулигана
Шрифт:
— Твой, Ди. Не сомневайся.
Возле калитки высвобождаю руку из плена. Северов тяжело вздыхает за моей спиной, давая понять, что ему это совсем не нравится. Обернувшись, бросаюсь ему на шею. Пальцами прочёсываю вверх волосы по бокам, пока руки не смыкаются замком на его затылке. Толкаюсь к нему всем телом.
Я тоже не в восторге от того, что приходится скрываться, но ещё слишком рано. Нам надо больше времени, прежде чем НикМак узнают о нас. Необходимо укрепить нашу связь до того, как они сделают всё, чтобы разорвать её. К тому же, я собираюсь сказать
— Обними меня, Егор. Поцелуй меня. Поцелуй так, чтобы хватило на весь день. Обними, чтобы твоё тепло грело завтра. Сделай так, чтобы я чувствовала тебя рядом, когда уедешь. Я хочу, чтобы ты был у меня под кожей.
— Диана… — шепчет, заползая руками под одежду.
Добирается до резинки спортивного топа. Скользит под неё. Вдавливает пальцы в лопатки. Ловлю губами его тяжёлое, сбитое дыхание. Забиваю в лёгкие терпкий, но освежающий аромат. Напитываюсь обжигающим теплом его тела. Плавлюсь под его потемневшим взглядом. Тону в проклятой гипнотической бирюзе его глаз.
— Убиваешь… Блядь, ты меня на куски рвёшь, Дикарка.
Не просто целует, а атакует, нападает, терзает, мучает, берёт в плен, сводит с ума.
Стону под его напором. Последняя порция заготовленного кислорода покидает мои лёгкие, но я дышу его выдохами. Пропитываю лёгочную ткань его запахом. Заражаюсь любовной горячкой, едва сдерживаясь, чтобы не признаться ему в своих чувствах.
Гора толкает меня спиной в забор, накрывая своим твёрдым мускулистым телом. Прижимает с такой силой, что острые грани кирпичей вдавливаются в спину. Но мне пофигу. Я не ощущаю боли. Только его близость. Будто весь мир перестаёт существовать. Сужается до пределов маленького мирка, в котором есть только мы.
Каждый раз, когда он рядом, мы будто попадаем в свой собственный мир. Крошечный, но такой уютный, волшебный, сказочный. Только наш. Мир, вход в который закрыт для всех остальных. Мир для двоих ненормальных.
Его алчные руки шарят по моему телу. Мои с силой сжимают его волосы, притискивая всё ближе, пусть и казалось, что уже некуда. Как только отстраняется, чтобы сглотнуть слюну и вдохнуть, тянусь за ним, как намагниченная. Врываюсь языком в его рот. Сплетаемся. Танцуем так, будто одни на свете. Это не вальс. Это — танго. Жарко. Чувственно. Играючи. Опасно. Безумно. Возбуждающе. И так, мать вашу, сладко.
Он короткими рывками вбивает каменный член мне между ног, выдавая не только своё возбуждение, но дикое сексуальное желание. Кажется, что нет между нами слоёв ткани. Кожа к коже. Тело к телу. Душа к душе. Сердце к сердцу.
Последнее так одурело тарабанит по рёбрам, что за его шумом я не слышу посторонних звуков. Только один. Отбивающий в унисон. Нет, не просто стук. Гром, пролетающий раскатами по всему телу. Вызывающий дрожь. А следом взрывается молния. Тонкими зарядами по нервам. Основным — по позвоночнику. Осадком — между бёдер.
Хочу, чтобы он коснулся клитора. Чтобы вошёл в меня пальцами. И не только ими. Хочу, чтобы ласкал ртом. Чтобы, как ночью, водил эрекцией. Сводил с ума. Разрывал своими действиями последние нити сохраняющегося рассудка. Я хочу сорваться с цепи. Хочу взлететь выше небес. Хочу раствориться в бесконечности космоса. Хочу стать частью вечности. Крупицей вселенной. Я хочу быть его. Принадлежать ему полностью. Я хочу, чтобы он любил меня. Чтобы любил так же сильно и безумно, как люблю я.
Когда-нибудь я обязательно ему скажу. И он примет это. Я не позволю Егору оттолкнуть меня. Я всё равно не смогу долго молчать.
Прикусываю его нижнюю губу, оттягивая. Веду по ней языком. Пальцами ныряю под воротник его худи. Царапаю шею и плечи.
— Так достаточно, Дикарка? — хрипит, останавливая наш взрывной поцелуй. — На сутки хватит? — долбит с хулиганской улыбкой, жадно хватая воздух мокрыми и распухшими губами.
У меня чувство такое, что мои стёрты в кровь. Касаюсь пальцами, чтобы убедиться, что на них нет крови. Грудная клетка с такими скрипами поднимается и опадает, что мне начинает казаться, что в моём теле сломался какой-то механизм, отвечающий за жизненно необходимые функции организма.
Растягиваю губы в соблазнительной улыбке.
Надеюсь, что соблазнительной.
Веду по ним кончиком языка. Сжимаю дрожащими пальцами толстовку Егора, дёргая его на себя.
— Мало.
— Понял. — смеётся хрипло, загоняя в мой рот горячий язык.
— Может, всё же останешься на завтрак? — спрашиваю, потрепав Ареса за ушами и запирая вольер.
Парень качает головой и сипит:
— Думал, что тебе достаточно того, что мы целый час целовались. Ты меня с пол оборота заводишь. Почти все пробки выбила, Ди. Хочешь снести оставшиеся?
Улыбаюсь ему, дёргая за руку к стене дома. Обнимаю руками за торс.
— Хочу.
— Диана… — шипит предупреждающе.
Прикладываю пальцы к его губам, не давая возразить.
— Останься, Егор. Пожалуйста. Я хочу, чтобы мои родные привыкли к тебе. И ты к ним тоже. К тому же, — тяжело сглотнув, перевожу прерывистое дыхание. На пару секунд стягиваю взгляд на пса, — у тебя плохие отношения с семьёй. Неужели тебе не хочется почувствовать себя частью семьи? Пусть и всего лишь моей, но…
Замолкаю просто потому, что не знаю, как закончить. Не хочу навязываться ему сама и навязывать свою родню, но мне кажется, что ему очень одиноко. Я видела это одиночество в его глазах. Я слышала в его голосе, когда говорил, что на том фото была семья, но её больше нет. Я хочу дать ему то, чего он лишён.
— Дианка, — выдыхает тихо-тихо, — ты нереальная просто. — кладёт ладонь мне на щёку, убирая с лица волосы. — Спасибо.
Быстро прикасается к губам, а потом обнимает, вдавливая меня в своё стальное тело. Я буквально чувствую, какой котёл эмоций кипит у него под кожей за костяным остовом. За маской беззаботного парня прячется мальчик, которому хочется любви, тепла и заботы. За жестоким монстром скрывается глубокая незаживающая рана.