Дикая Африка
Шрифт:
Когда стемнело, вокруг лагеря поднялась стрельба – нас обнаружили. Передав Вильзони запасную винтовку, я велел ему не жалеть патронов, и он усердно палил во всех направлениях. Сам я, стуча зубами, завернулся в одеяло и лег поближе к костру. Никакая сила в мире не заставила бы меня сейчас взяться за оружие. Голова раскалывалась от боли, в глазах двоилось, и мне было все равно – нагрянет ли Чипава со всем своим воинством, или стадо слонов ринется топтать лагерь, я не двинусь с места. Но стрельба скоро утихла, и мы, выставив часового, легли спать.
Наутро мне полегчало, и можно было идти дальше. Лагерь ва'лунда уже опустел: все вояки разбежались. Нам достались трофеи – несколько кур, чему я чрезвычайно обрадовался.
К полудню четвертого дня мы наконец увидели укрепленный лагерь Ларсена – он располагался на холме,
Хозяин лагеря появился лишь на следующий день. Ларсену было уже за пятьдесят, и он представлял собой яркий тип охотника старого закала: невысокого роста, крепко сбитый и наделенный невероятной физической силой, с густой рыжеватой бородкой. При незлобивом, в общем-то, характере он отличался чрезвычайной вспыльчивостью, малейшее противоречие повергало его в приступ ярости – и горе тому, кто оказывался у него на пути в такие моменты. Ясно, что человеку подобного склада было нелегко наладить отношения с туземцами, и Ларсен хлебнул куда больше неприятностей, чем выпало нам. Носильщики ва'лунда давно разбежались, и лишь несколько баротсе еще сопровождало его в охотничьих вылазках. Кубитту приходилось оставаться в лагере и нести охрану. Его компанию составляли несколько туземных женщин, исполнявших обязанности слуг и поварих. Среди них была некая старуха, пользовавшаяся у себя на родине славой великой колдуньи. Когда-то, в прежние времена, ей приносили человеческие жертвы – ежегодно старая ведьма получала маленького ребенка, которого убивала и съедала через несколько месяцев. Кубитт, хотя и уверял, что не верит этим россказням, явно старался держаться от нее подальше.
Посоветовавшись, мы с Ларсеном решили отправиться обратно к нашему лагерю Чевулы, поскольку вероятность встречи со слонами была одинакова в любом направлении, и пятнадцатого августа тронулись в путь, оставив злополучного Кубитта в дамском обществе.
Вечером, уже незадолго до захода солнца, мы вышли к большому ручью. Место выглядело самым подходящим для лагеря, и каравану был подан сигнал к остановке. В это время где-то в зарослях на другом берегу послышался пронзительный рев. Ларсен вскочил: «Слоны!» – и замер, прислушиваясь.
Трубные звуки больше не повторялись. Схватив крупнокалиберные ружья, мы перебрались через ручей и, соблюдая полнейшую тишину, углубились в лес. Не прошло и десяти минут, как мы увидели слонов.
Это большое стадо – не меньше пятидесяти животных, включая малышей. У меня перехватило дыхание от изумления и восторга – ведь я, хотя и провел в Африке больше четырех лет, еще ни разу не видел живого слона в естественных условиях.
Они показались мне огромными, как бродячие горы, и тем удивительнее была мягкая точность их неторопливых движений.
«Черт, одни мелкие самки», – шепнул Ларсен, оглядывая стадо. Я мысленно ахнул – ничего себе мелкие!
Возле одной из слоних семенил совсем маленький слоненок. Видимо, он недавно появился на свет, и все окружающее, включая собственный хвост, на который он то и дело наступал, было для него внове. Ноги матери казались рядом с ним потрескавшимися серыми колоннами. Она медленно продвигалась вперед, отправляя в рот пучки зелени, и время от времени слегка поглаживала малыша кончиком хобота, словно проверяя, на месте ли он и все ли с ним в порядке. Но вот одно из взрослых животных подошло слишком близко к слоненку, и мать восприняла это как угрозу. Хобот взлетел вверх, мгновенно превратившись из ласковой руки в страшную боевую палицу, и неосторожный сородич получил гулкий удар, способный, наверное, переломить хребет льву. Обиженно хрюкнув, нарушитель спокойствия отодвинулся в сторону.
Кто-то из слонов попытался дотянуться до нежной листвы на верхушке дерева, но это ему никак не удавалось – не хватало роста. Только серая змея хобота обвилась вокруг ствола. Один-единственный рывок – и вырванное с корнем дерево лежит на земле, а слон неторопливо поедает приглянувшиеся веточки.
Это была чудесная картина, исполненная покоя и мира, и я даже вздрогнул, когда один за другим грянули два выстрела – Ларсен высмотрел в стаде самца и всадил ему в шею две пули. Слон медленно повалился на бок, и через мгновение стадо обратилось в бегство, тишину наполнил треск ломающихся кустов, топот и пронзительные трубные крики испуганных животных. Я был так ошеломлен всем увиденным, что совсем забыл об охоте, и только окрик датчанина: «Стреляй, чтоб тебя! Чего ты ждешь!» – вернул меня к действительности. Все наставления Ларсена мигом улетучились из моей памяти. Как во сне, я поднял винтовку и, не целясь, выстрелил в огромную голову с растопыренными ушами. Слон споткнулся на бегу и, не издав ни звука, рухнул наземь. Передернув затвор, я направил ружье на другого колосса – снова в голову, и снова огромное животное, покачнувшись, падает, ломая кусты. Три гигантских туши лежали перед нами, вздымаясь над травой, словно надувные аэростаты. Я все еще не мог прийти в себе, и к переполнявшему меня чувству охотничьей гордости примешивалось изумление – неужели это действительно так просто? Убить слона оказалось не труднее, чем пристрелить пасущуюся на лугу корову. Впрочем, Ларсен тут же охладил мои восторги, объяснив, что обе жертвы – слонихи, а со взрослым самцом мне было бы не так-то легко справиться.
Когда подошли носильщики, мы быстро соорудили «музассу». Надвигалась ночь, и преследование стада стало невозможным. Видя у костра за кружкой чая, я услышал неподалеку какое-то бурчание и вопросительно посмотрел на Ларсена. «Опять слоны», – бросил он и взял свою двустволку. Но это оказался всего лишь крохотный слоненок – может быть, тот самый, которым я любовался полчаса назад. Он был чуть больше сенбернара и выглядел совершенно игрушечным. Без всякого страха подходя к людям, он тыкался в нас своей смешной мордочкой, словно желая сказать: вы отняли у меня мать и теперь должны обо мне позаботиться.
Похлопав по спине тихонько гудевшего сироту, Ларсен свирепо глянул в мою сторону и пробормотал что-то насчет безмозглых новичков, не умеющих отличить самца от самки. Я был очень смущен, хотя и старался убедить себя, что мать слоненка не убита, а просто потеряла его в поспешном бегстве. На ночь малыша устроили в небольшом загоне из веток, а утром я отправил двух людей в лагерь Хэмминга, прося купить у Чевулы и поскорее выслать нам навстречу молочных коз.
Теперь следовало заняться разделкой туш и извлечением бивней. Это было жутковатое зрелище: носильщики, вооружившись топорами, ножами и тесаками, набросились на убитых слонов, как стая голодных гиен. Огромные куски мяса разрезались на тонкие длинные ломти и раскладывались на солнце для просушивания. Некоторые люди забирались в распоротое брюхо слона и яростно врубались в гору плоти, словно рудокопы в каком-то чудовищном кровавом забое. Вскоре наступил черед бивней. Эту работу – извлечение слоновой кости – охотник должен уметь выполнять сам. Поврежденный бивень, естественно, ценится ниже, и требуется искусство и ловкость, чтобы извлечь его в целости их костяного ложа, не потеряв ни фунта. Опытные туземные охотники, работая вдвоем, затрачивают два-три часа на вырубку бивней взрослого слона, мне же потребовался целый день.
Вскоре прибыли козы, но толку от них было мало: слоненок не желал пить козье молоко. Я пробовал угощать его так и этак, но в конце концов оказался забрызган молоком с головы до ног, а в желудок моего подопечного попала лишь малая часть. Решено было срочно отослать малыша в лагерь у Чевулы в надежде, что Хэмминг с помощью местных жителей сумеет как-то организовать его кормление.
Отправив слоненка, мы с Ларсеном совершили еще одну, довольно продолжительную вылазку в сторону от основного маршрута. Для меня эти дни стали великолепной школой – по дороге старый охотник рассказывал, как находить следы слонов, в каких местах и возле каких растений они предпочитают держаться, и многое другое. Я узнал, как по осыпавшимся краям следов определить, сколько времени назад здесь прошло животное; как узнать заранее его пол – оказывается, отпечатки ног самца имеют несколько более вытянутую форму, чем у самок; с какой примерно скоростью шли слоны и даже в каком настроении – длина шага меняется в зависимости от эмоционального состояния животных. Знание всех этих вещей необходимо каждому, кто хочет охотиться в африканском буше, не рискуя понапрасну своей или чужой жизнью.