Дикая долина
Шрифт:
– Ес-сть хочеш-шь? – поинтересовался он, едва она выбралась из бассейна.
– Не сегодня. На этот раз, у меня есть для тебя кое-что вкусненькое.
– Ш-што? – его хищные глаза с интересом уставились на мешок.
– Бутерброд с сыром. Сейчас, погоди, – развязав тесёмки, Лиссандра достала снедь и быстро приготовила угощение, используя прихваченный с кухни нож. – Держи!
Нагча склонился поближе и недоверчиво втянул воздух узкими сдвоенными ноздрями. Подцепил бутерброд двумя пальцами и, поколебавшись мгновение, сунул в пасть. Клацнули мощные челюсти, а следом раздалось такое шипение, словно кто-то отдавил лапу гигантской кошке.
– С-сам
– Боги, ну сколько можно! Сама! Что непонятного?! Са-ма!
– Поч-щему с-сама? – в который раз начал спорить ящер. – Раньш-ше был с-сам!
– Потому, что мужчина – сам, а женщина – сама! Как же тебе объяснить, если разницы ты не видишь?!
Внезапно магичку посетила идея. У них там на Северном континенте, вроде как, белые медведи водятся…
– Смотри! – она создала иллюзию хищника, который, по идее, должен был быть Схичлану знаком. Правда, как выглядят белые мишки, девушка точно на знала, поэтому просто перекрасила привычного ей косолапого в нужный цвет. – Это медведь. Видел такого?
– Такого? – иллюзия нагчи несколько отличалась от творения тёмной, но определённое сходство, всё же, прослеживалось.
– Да, – она внесла в иллюзию необходимые коррективы. – А это маленький медведь. – Рядом с матёрым зверем нарисовался смешной медвежонок.
– Дитя, – согласился с ней собеседник.
– Именно. Чтобы появилось дитя, нужны двое: сам и сама.
Она опасалась, что чешуйчатый ученик ничего не поймёт, но тот опять зашипел, как будто Лиссандра ему второй бутерброд предложила.
– У вас-с, чтобы дитя, нужно двое?
– Ну да!
– Гадос-сть!
Однако! Этому слову она его не учила. Видимо, тут стоит сказать спасибо прежнему наставнику нагчи.
– А что, – заинтересовалась Лиссандра, – у вас не так?
– Нет.
С ума сойти. Ей точно пора бросать некромантию и садиться писать диссертацию. Это ведь совершенно уникальные сведения! Причём, ставящие с ног на голову всю устоявшуюся расовую классификацию. Ведь у наг точно имеются и самцы, и самки. Это общеизвестно. Но если у нагчи их нет, то и потомства общего у этих двух рас быть не может. А ведь конгломераты Лю и Эль как раз по этому принципу и разделяются. Две группы, по три расы в каждой, и у любых двух из группы могут быть полукровки. Выходит, конгломерат Наг стоит наособицу не только из-за отсутствия третьей расы, но и из-за невозможности произвести на свет полукровок.
– Нет, так нет, – кивнула Лиссандра. – А что ты там такое нашёл?
– С-сейчас-с, – похоже, Схичлан и сам был не прочь соскочить с неприятной темы. Скрывшись под водой, он уже через десяток секунд вновь вынырнул на поверхность, сжимая в руке тяжеленную нагрудную цепь червонного золота. – Зач-щем?
– Носить, – пожала плечами девушка, принимая массивное украшение. Придержав волосы, чтобы не запутались в звеньях, она накинула цепь на грудь, поёжившись от прикосновения ледяного металла.
– Яс-сно. Но в воде – глупос-сть. Тяжес-сть.
– Понятное дело, – она отбросила дорогую вещичку в угол и вновь склонилась над мешком со своей добычей.
Вообще, в том, что касается освоения общеимперского, Схичлан делал просто-таки прорывные успехи. Мозгов у ящера было, как у убелённого сединами наставника магической академии, а то и поболе. Правда, сказывалась огромная разница в условиях жизни, обычаях и физиологии, из-за чего понять друг друга им порой было невероятно трудно. Но ничего, она никуда не торопится. Его высочество всё равно до конца зимы будет сидеть в Синальте, а с ним и Вирден. Тёмная вспомнила колючий взгляд чародея, которым тот буравил её в казематах замка. Ничего, милый, я до тебя ещё доберусь… Главное – не терять головы. Этот гадёныш явно сильнее её, причём значительно. Рука сама собой схватилась за нож, недавно вскрывший горло безымянного парня, и девушка ощутила дикое желание воткнуть его во что-нибудь мягкое.
– Я ч-щуял с-смерть, – донеслось из-за спины шипение её любознательной ящерки. – дралс-с… дралас-сь?
Смерть? Скорее всего, речь идёт о крови мальчишки, попавшей в воду. Некоторые рыбы, говорят, её за лиги чуют. Возможно, и нагчи тоже.
– Дралась, – согласилась Лиссандра, накидывая рубашку и кутаясь в плащ. А если ещё на подушку усесться, а не на ледяной пол, будет вообще отлично…
– Зач-щем?
– Не зачем, а за что, – магичка указала рукой на порядком похудевший мешок. – За это.
– Обыч-щай? – немедленно уточнил собеседник.
– Не совсем. Это сложно. Как-нибудь потом объясню. Лучше скажи, ты знаешь, что значит «год»?
– Знаю. Цикл.
– А откуда знаешь?
– С-сам рас-сказал.
Очевидно, «сам» – первый наставник Схичлана.
– Всё верно. И сколько циклов тебе?
Нагча ненадолго задумался, после чего сотворил в воздухе шесть вертикальных пурпурных палочек. Убедившись, что чародейка пристально наблюдает за его действиями, он добавил ещё одну, горизонтальную, поверх ровного ряда. Через мгновение она исчезла, а вертикальные палочки резко размножились. Двенадцать… двадцать четыре… тридцать шесть! Повинуясь воле хвостатого мага, лишние чёрточки вдруг исчезли, и в воздухе остались всё те же шесть, с которых всё начиналось. Дальше, над ними появилось уже две горизонтальных полоски, и непонятная операция повторилась. Лиссандра ненадолго зависла, пересчитывая заполонившие треть пещеры рисочки. Вроде как двести шестнадцать. А сперва было тридцать шесть… Похоже на степень. Ну, точно, шесть в кубе! Откуда взялась такая система счета, в принципе, ясно. У нагчи две трёхпалые ладони, вот и выходит шесть. Аналог десятиричной системы у сухопутных разумных.
– Поняла, – кивнула девушка, обернувшись к Схичлану. – Тебе где-то столько же или больше?
– Больш-ше, – судя по всему, вопрос его позабавил. Снова убрав лишние чёрточки, он начертил над шестёркой уже три горизонтальных полоски. – И ещ-щё, – рядом появилось шесть в третьей степени.
Либо она чего-то не поняла, либо… шесть в четвёртой и ещё шесть в кубе… Полторы тыщи лет?! Эта рыба, что вдвое старше империи?!
– Не шутишь? – в кои-то веки всегдашняя самоуверенность Лиссандры ей отказала.
– Нет. Тебе с-сколько?
Вздохнув, колдунья вызвала в воздухе ровно семьдесят три кроваво-красных чёрточки. Внезапно она ощутила себя такой… маленькой. Вот тоже вопрос, кто тут кого использует? Схичлан, пока что, ни словом не обмолвился о своих мотивах, да и в её дела особо не лез. Вероятно, нагча и люмен пришли к схожим выводам и решили оставить откровения до той поры, пока полностью не разрушат пресловутый языковой барьер. Остаётся надеяться, что ящер не пришибёт её сразу после того, как получит интересующие его сведения. И не сожрёт вместо бутерброда с сыром. Колдунья опасливо покосилась на своего чешуйчатого соседа, а тот, знай себе, бултыхался в бассейне, удовлетворённый полученными ответами. Ладно, поживём – увидим. И она принялась оборудовать себе гнёздышко с использованием позаимствованных из дома поэта тряпок.