Дикая энергия. Лана
Шрифт:
Между пятидесятым и тридцать пятым раскиданы сторожки: наступишь, к примеру, на ступеньку, и пойдет сигнал наверх, в гнездо. Но я уже успела выучить эти ловушки: сама помогала Лифтеру обновлять их. Поэтому спускаюсь без лишнего шума. На двадцать втором, перед проломом, останавливаюсь. Мне впервые приходит в голову: а как я выгляжу? Не сойдут ли синтетики с ума, увидев на улицах девушку в ременной сбруе поверх обычной одежды?
Быстро расстегиваю пояс. Аккуратно сворачиваю ремни, прячу под кучей строительного мусора. Никто не найдет: я скоренько. Вернусь через четверть часа.
Поначалу хочу оставить и барабан — будет мешать на бегу. Но потом решаю взять его с собой. Я к нему привыкла. К тому же он приносит удачу.
Внизу, на лестнице, мне встречается старушка. Кивает, как знакомой. Кажется, мы уже виделись?
Прежде чем шагнуть за порог, на секунду останавливаюсь. Вот он, мир синтетиков. Я была частью этого мира… не так давно.
Делаю шаг.
Вот так штука! Я забыла, как ходят по ровной земле! Как тут можно бегать, прыгать, не глядя под ноги… и что это за удивительное чувство — надежная опора под ногами!
Я бегу — во-первых, потому, что надо торопиться. Во-вторых, потому, что на башне вот так не побегаешь. Полетаешь — да. Но бегать… это же так прекрасно!
Прохожие на меня глазеют, но без особого удивления. Просто у девушки хорошее настроение. Просто есть энергия. Просто хочется побегать.
Я поворачиваю за угол и вижу аптеку. Вхожу. Пытаюсь скрыть возбуждение.
— У вас есть обезболивающее? Жаропонижающее? Витамины для детей? Антибиотики?
Я выпаливаю все это на одном дыхании.
Аптекарша, милая круглолицая женщина, смотрит на меня с тревогой:
— У вас кто-то серьезно заболел?
— Да. Ребенок!
— Такие лекарства только с предъявлением гражданской карты. У вас с собой?
Как хорошо, что я не выбросила карточку! Она лежит, как и лежала, в потайном кармане куртки. Вытаскиваю ее и протягиваю продавщице.
— Вам выйдет скидка. — Она щелкает на счетах. — Обезболивающее, жаропонижающее… всего это будет стоить…
Дверь за моей спиной открывается. Я оборачиваюсь.
В двери стоят двое. Смотрят на меня в упор. Еще один неторопливо выходит из подсобки. Судя по виду аптекарши, она меньше всего ожидала увидеть этого человека на своем рабочем месте…
Прости меня, аптекарша.
С места прыгаю в витрину. В развороте, боком. Все-таки долгие часы упражнений с крыльями даром не проходят.
Летят упаковки с лекарствами. Звенит, раскалываясь, стекло. Возможно, я поранилась. Узнаем потом.
На противоположной стороне улицы стоит велорикша, ждет седоков. Дождался. Я вышибаю его из седла. Хватаюсь за руль и налегаю на педали. В спину бьет полицейский свист.
У велосипеда хороший привод и удобные педали. Вот только коляска для пассажиров мешает: грохочет по булыжной мостовой, тормозит. А отцепить ее нет времени.
Я лечу, приподнявшись в седле, стоя на педалях. Шарахаются с дороги люди и механизмы.
Наперерез вылетает полицейский броневик, обшитый жестью. Я резко поворачиваю… Слишком резко. Коляска теряет равновесие и валится набок. Я вскакиваю с мостовой…
И тут меня берут.
Я сижу в полицейском отделении, пристегнутая к железному креслу. Барабан — единственная моя собственность — лежит на столе. За столом двое: один — крупный полицейский чин, другой — неизвестно кто. С виду — очень обаятельный молодой человек. Встретила бы на улице, с охотой заговорила бы с ним…
А теперь он пугает меня больше, чем энергополицай.
«Это не контролеры. Другие». — «Какие такие? Понятия не имею…» — «Есть много вещей, о которых ты не имеешь понятия».
Это они меня искали. Выслеживали. И вот — выследили.
— Нарушение порядка, — бубнит полицейский, — это только формальный повод! Мы прочитали ее карту — она нигде не работает вот уже почти месяц. Где она берет пакеты, я вас спрашиваю? Чем она живет? Тут не хулиганство! Тут пахнет незаконными сделками с энергией — в особо крупных размерах!
Обаятельный незнакомец мельком смотрит на меня. Пишет что-то на листе картона. Показывает полицейскому.
— Какое мне дело… — начинает тот раздраженно. Потом замолкает. Вчитывается. Смотрит на собеседника — будто видит его впервые.
— Да, — говорит незнакомец тихо и мягко. — Вот такие дела… Закрывайте ваше дело — мы ее забираем.
Полицейский долго возится, роется в ящике стола, выходит в соседнюю комнату и там долго с кем-то ругается по переговорному устройству. Обаятельный берет со стола мой барабан. Разглядывает. Потом смотрит на меня — сверху вниз. А у меня руки прикованы к подлокотникам.
— Не бойся, — говорит он шепотом. — Все в порядке. Ты поедешь на Завод.
— Кому ты должна принести эти лекарства? Скажи мне адрес. Я пошлю курьера.
— Туда не ходят курьеры!
— Пойми, дикая, я не могу допустить, чтобы ты сама туда ходила. Тебя просто убьют. Полиция при попытке к бегству. Знаешь, как они разозлились, что я тебя отобрал? Им ведь премию дают за каждого арестованного — энергией…
Где-то я и раньше такое слышала.
— Но там ребенок. Он очень болен!
— Он один?
— Нет, но…
— У него есть мать, отец?
— Да, но…
— Почему же ты думаешь, что всех умнее?
Я так не думаю. Но он ставит меня в тупик. Его зовут Стефан.
— Зови меня просто Стеф. Или Ловец.
— Почему Ловец?
— Вылавливаю из сетей полиции хороших людей. Кто меня давно знает, понимает, что это значит… Тебе не холодно?
— Нет, что вы!
— Мы же договорились на ты.
У Стефана, или Ловца, собственный веломобиль с водителем. Я никогда в жизни не говорила ты людям, у которых есть веломобиль. Я вообще с такими никогда не разговаривала.