Дикая любовь
Шрифт:
Я прерываю разговор, видя, как на ее лице мелькнула обида.
— Мы можем поговорить об этом дома, — быстро говорю я ей, доставая свою одежду. — Я готова уехать отсюда.
Я не знаю, как объяснить ей, как сильно я хочу, чтобы сейчас, когда мы услышали сердцебиение нашего ребенка, мы были только с Левином. Я чувствую, что это был момент, который мог бы сблизить нас, но присутствие в комнате моей сестры не позволило этому моменту стать таким интимным, каким он мог бы быть. Я чувствую себя виноватой, потому что знаю, что она просто хочет быть рядом со мной. Но мне также нужна любая возможность, чтобы попытаться наладить отношения между мной и Левином.
Я знаю, что ей больно, судя по тому, как она молчит всю дорогу домой. Я иду за ней на кухню, когда мы возвращаемся, и замечаю, что Левин ускользает, бормоча что-то о том, что собирается найти Найла.
— Нам не нужно об этом говорить, — резко говорит Изабелла тоном, который, как я знаю, она использует только тогда, когда пытается притвориться, что ее ничего не волнует. — Конечно, вы должны быть вдвоем.
— Изи.
— Прекрати. — Она качает головой. — Тебе не нужно пытаться сгладить это. Я все понимаю.
— Правда? — Я прикусила губу, опустившись на один из барных стульев у острова. — Я была рада, что ты была там сегодня. Очень рада, серьезно. Но когда мы услышали сердцебиение, мне показалось, что, если бы мы были вдвоем, это было бы более интимно. Что-то, что мы просто разделили вместе. А мне нужны все эти моменты, если мы с Левином когда-нибудь…
Я прерываю разговор, увидев удивленное, почти жалостливое выражение лица Изабеллы.
— О, Елена. — Она прислонилась спиной к стойке и смотрит на меня. — Ты действительно думаешь, что что-то изменится? Поэтому ты это делаешь?
— Возможно. — Я скрещиваю руки под грудью, чувствуя внезапное стеснение. — Он пытается. Я знаю, что пытается.
— Я этого не вижу. — Изабелла хмурится. — Я вижу мужчину, который позволяет всем вокруг делать выбор в пользу жизни, которую он должен строить со своей женой. Черт возьми, Найл стал бы спорить, если бы кто-то другой попытался прийти на наш врачебный прием. Он бы хотел, чтобы мы были вдвоем. И я не говорю, что твои или мои желания не должны побеждать в конце концов, если речь идет о чем-то подобном, но Найл, по крайней мере, имел бы свое гребаное мнение по этому поводу…
— Левин не может. — Я проговорила это, прежде чем смогла остановить себя. — У него не может быть своего мнения, потому что он не считает, что заслуживает всего этого. Он не думает, что у него должно быть это, поэтому он позволяет всему этому происходить вокруг него, потому что он боится, что это исчезнет, если он примет активное участие в этом. И он чувствует себя виноватым, но он должен быть здесь, потому что это правильно. — Я подражаю акценту Найла, и Изабелла почти смеется, но потом смотрит на меня в замешательстве.
— Елена, о чем, черт возьми, ты говоришь?
— Первая жена Левина умерла.
— Я знаю это. — Изабелла проводит рукой по волосам. — Елена, я понимаю, и это ужасно. Это действительно так. Но я также знаю, что это было очень давно. Люди теряют своих супругов. Но это не значит, что ему нельзя жениться снова.
— Она была беременна. — Я смотрю на Изабеллу, желая, чтобы она поняла. — То, что с ней сделали, было ужасно. Они убили ее, и они…
Я не могу закончить фразу, но Изабелла достаточно долго жила в мире мафии и Братвы, чтобы догадаться, чем все закончилось. Я вижу, как ее лицо немного бледнеет, а руки крепче сжимают столешницу.
— О, — тихо говорит она. — Я не знала. Я… — Она тяжело сглатывает. — Это ужасно. Мне так жаль.
— Я не знала до недавнего времени. — Мои зубы чуть глубже впиваются в нижнюю губу. — И он считает, что это его вина. Он пытался покинуть Синдикат, и некоторые другие члены были рассержены тем, что он уходит. Они винили ее. Поэтому они убили ее, чтобы не дать ему уйти, или просто по злому умыслу, я точно не знаю. Думаю, Левин тоже не знает, или он не сказал точно, что именно. Но теперь они тоже мертвы.
— Могу себе представить. — Изабелла все еще бледна. — Значит, он винит себя в этом.
Я киваю.
— Он думает, что если бы оставил ее в покое, если бы не влюбился в нее, то она была бы сейчас жива. У него есть такая привычка… — Я делаю глубокий вдох. — Ему всегда кажется, что выбор делается в вакууме, я думаю. Что он один мог бы уйти и сделать выбор за них обоих. Я пыталась сказать ему, что, возможно, она хотела бы не этого. Может быть, их совместная жизнь стоила того, чтобы она ее прожила. Я не могу знать, так или иначе. Я не знаю, что бы я чувствовала на его месте, если бы знала, что мне предстоит…
На глаза наворачиваются слезы, и я провожу по ним рукой, пытаясь стереть их.
— Я говорила ему снова и снова, что не только он хотел этого. Что я тоже не думала о последствиях. Но он так убежден, что если бы он просто сказал мне "нет", то смог бы все изменить. Точно так же, как он думает, что если бы он удержал себя от влюбленности в Лидию, то все было бы по-другому.
— Трудно сказать, что было бы по-другому, если бы кто-то, что-то изменил. — Изабелла вздохнула. — Мне очень жаль, Елена. Я не знала обо всем этом. Но я до сих пор не вижу, что он пытается…
— Пытается, — настаиваю я. — Он хочет сделать меня счастливой. Он думает, что сделать это можно, позволив мне иметь все, что я захочу. А все, чего я хочу, это…
— Я знаю. — Изабелла нахмурилась. — Таких мужчин нелегко любить, Елена. Наши с Найлом отношения тоже не были простыми. Он тоже боролся против этого. Но ему не приходилось бороться с тем, что делает Левин. — Она медленно, размеренно выдыхает. — Я все еще думаю, что если он не сдвинулся с мертвой точки за все это время, то ничего не изменится, Елена. Что имеешь, то и получишь. И я не думаю, что это сделает тебя счастливой.