Дикая любовь
Шрифт:
Он испускает долгий, медленный вздох.
— Может быть, — наконец говорит он, по-прежнему не глядя на меня. — Нам просто придется посмотреть, что будет дальше, я полагаю.
Это не то однозначное "нет", которого я боялась, но и не то, что я хотела услышать. Он выходит из комнаты, открывая дверь, и пересекая холл к главной спальне, а я следую за ним, немного отставая, стараясь держать свои эмоции под контролем.
— Мы могли бы устроить здесь еще один маленький уголок для чтения, — предлагаю я. Все, что угодно, лишь бы увести разговор от тем, от которых мне хочется плакать. — Зимой было бы так уютно, особенно с камином…
Комната огромная, с еще одним большим эркером, выходящим на задний двор, и маленьким балконом, ведущим на него. В комнате есть камин, чего у меня еще никогда не было в спальне, и мысль о том, чтобы уютно устроиться здесь в холодное время с книгой и теплым огнем, кажется просто райской. К спальне прилагается ванная комната с большой гидромассажной ванной и отдельной душевой кабиной, не уступающая ни одному номеру люкс, в котором мы останавливались. Я стараюсь не вспоминать, как мы с Левиным лежали в ванне в том последнем номере отеля в Рио.
Он долго молчит, глядя вдаль, отвернувшись от меня.
— Левин? — Спрашиваю я, наконец, нерешительным шепотом, и когда он поворачивается ко мне лицом, выражение его лица пронзает меня до глубины души.
Оно настолько противоречиво, что я не могу этого вынести. Я вижу все, с чем он борется, в тот краткий миг, когда ему удается смахнуть часть этого, и я понимаю, что он действительно этого хочет. То, что он стоит здесь со мной, представляя наше будущее в этом доме, делает его счастливым. И это также заставляет его чувствовать себя настолько виноватым, что это разрывает его на части.
Я знаю, что не должна идти к нему. Он не поцеловал меня ни разу, кроме как в щеку, с нашей брачной ночи. Но я не могу остановиться. Видя его таким, я разрываюсь на части, потому что, независимо от того, что думает он, Изабелла или кто-то еще, я действительно люблю его. Я знаю это до глубины души, с такой уверенностью, какой, наверное, никогда не испытывала ни к кому другому. Я люблю его, и мне невыносимо видеть его в такой боли, как было невыносимо видеть его в Рио, когда я выхаживала его.
Поэтому я преодолеваю расстояние между нами, и прежде чем он успевает остановить меня, я поднимаюсь на цыпочки и прижимаю руку к его щеке, а мои губы касаются его губ.
— Это наш дом, — тихо шепчу я ему в губы. — Это тот, который я хочу.
Это то, что мне нужно. Я имею в виду не только дом. Я имею в виду его, и нашу жизнь, и нашего ребенка, все, что у меня с ним есть, и я не уверена, понимает ли он это. Я чувствую, как он напрягается, когда я целую его, и готовлюсь к тому моменту, когда он оттолкнет меня, когда он скажет мне, что мы не можем этого сделать.
Я чувствую, как его пробирает дрожь, и знаю, что это значит. Я чувствовала это уже много раз, как он борется с собой, пытаясь не поддаться мне, не поддаться тому, чего хотим мы оба.
Но я хочу, чтобы он проиграл эту битву.
Когда его руки ложатся на мою талию, я понимаю, что он проигрывает, если уже не проиграл.
Его рот прижимается к моему, скользя по моим губам. Я чувствую, как он колеблется, пытаясь не целовать меня. Я почти слышу, как в его голове крутятся колесики, требующие, чтобы он отступил, придумывая все причины, по которым он не должен этого делать, и все причины, по которым он должен это сделать.
Пожалуйста, не останавливайся. Я скольжу руками по его груди, пальцы проникают в небольшую щель над верхней пуговицей, где он оставил две расстегнутыми. Я прижимаю кончики пальцев к его теплой коже и провожу языком по его нижней губе.
Он разрывает поцелуй, совсем чуть-чуть.
— Нам нужно посмотреть еще один дом…
— Вот он. — Я наклоняюсь, снова касаясь губами его губ. Я слишком боялась того, что он отвергнет меня, что я почувствую, как это будет больно. Слишком боялась, что не знаю, сколько времени, по его мнению, должно пройти, прежде чем мы снова ляжем вместе в постель. — Это наш дом.
— Он еще не наш. — Слова прозвучали между нашими ртами, его дыхание согрело мои губы, и во мне вспыхнуло желание.
— Будет. — Я расстегиваю одну пуговицу его рубашки, другую, третью, целую его между ними, провожу языком по его нижней губе, впиваюсь в нее зубами. — Левин…
Я знаю, что он знает, чего я хочу. Его рука крепко сжимает мою талию, его бедра двигаются навстречу моим, и я чувствую, как он тверд. Он тоже хочет меня, и в этот момент я решаю сделать так, чтобы ему было как можно сложнее отказать мне в этот раз.
— Ты сказал, что хочешь дать мне то, что я хочу, — шепчу я ему в губы. — Я хочу тебя. Здесь. Сейчас. Пожалуйста…
— Это нечестно. — Голос Левина хриплый, и я чувствую, как его руки сжимают мою талию, как будто он борется с желанием притянуть меня ближе или оттолкнуть. — Ни капельки, Елена…
— Я знаю.
Я закрываю глаза и целую его крепче. Я тянусь вверх, закидывая одну руку ему за голову, и прижимаю его рот к своему, а другой рукой продолжаю расстегивать пуговицы на его рубашке, пока она не оказывается почти полностью расстегнутой, и я чувствую, как он снова вздрагивает, когда мои пальцы проводят по его животу.
Когда я чувствую, что он поддается, когда его рот открывается и его язык связывается с моим, у меня слабеют колени. Прошло меньше недели, но мне кажется, что с тех пор, как он в последний раз целовал меня вот так, прошло невыносимо много времени, и я вцепляюсь пальцами в края его рубашки, притягивая его ближе.
Я чувствую, как он стонет мне в губы, вибрация покалывает кожу, а его руки спускаются к моей попке, сжимая и обхватывая, притягивая меня еще ближе. Я расстегиваю последние пуговицы его рубашки и разрываю поцелуй, чтобы провести губами по его горлу, проводя языком по впадинке ключицы, а мои руки опускаются к его поясу.