Дикая Морковка
Шрифт:
Санька разогнулась, с тоской глядя на море. Там, в вечной глубине было свежо и прохладно, не было пыли, лезущей в глаза и во все остальное… И тут ее взгляд остановился на аккуратном белом кораблике, застывшем прямо напротив их лагеря.
— Ой, чего это? — произнесла она удивленно. — К нам гости?
Все тут же побросали свою работу и сгрудились на краю обрыва.
Первой нарушила молчание Гагарина.
— Раньше такого никогда не было, — проговорила она сдавленно. — Может быть, у них там что-нибудь случилось?
Сальери
— Наверное, у них бунт на корабле. Или кончилась питьевая вода, и все они умирают от жажды.
— А вдруг это война?! — сделала круглые глаза Рая. — И на нас сейчас наедут?
Сзади послышались торопливые шаги, и на краю раскопа показался Пал Палыч. Лицо его побледнело даже под многослойным загаром.
— Видели корабль? Живо все в лагерь! — скомандовал он повелительно. Черт их знает, кто это такие…
Лопаты и совки полетели в кучу. Народ потянулся к лестнице. Но Пал Палыч покачал головой.
— Мальчики, берите лопаты с собой. На всякий случай…
— До меня сразу допетрило, — сказала Рая, — это вторжение!
Через несколько минут взволнованный народ собрался на агоре, откуда открывался отличный вид на море. Ветер трепал футболки и девичьи кудри. Каша крутился у всех под ногами и, радуясь нестандартной ситуации, визгливо гавкал. Все имеющиеся в наличии молодые люди воинственно потрясали лопатами и подбадривали друг друга подобающими словами. Больше всех выступал Сальери: он врал, что если как следует размахнется, то непременно перерубит человека пополам. А чтобы ему скорее поверили, утверждал, что дедушка у него — казак, и что именно так он крошил турок.
Умного Мухина от этих слов передергивало.
— Нам обязательно нужен… э-э… наблюдатель, — сказал после некоторого раздумья. — Человек, который сидел бы где-нибудь… э-э… на высотной точке и следил за передвижением противника… Я бы запросто мог им стать…
Остальные так и покатились со смеху.
— Давай, Мухин! — подначивал его Андрюшка. — А то ты все равно к ратному делу непригож. А только на фига нам наблюдатель?
Мухин крайне возмутился таким отношением к своей мудрой идее.
— Как… э-э… «на фига»?! — произнес он, с презрением глядя на неуча. — Для корректировки огня!
Дальнейшим спорам не дал разрастись Пал Палыч. Он выбежал на агору со старенькой охотничьей двустволкой за плечами и с большим полевым биноклем в руках и принялся внимательно оглядывать застывшее на горизонте судно. Все сразу сгрудились рядом с ним в надежде, что и им перепадет посмотреть на потенциальных врагов.
Лицо Пал Палыча помрачнело.
— Что?! Что там?! — закричали все наперебой.
Пал Палыч оторвал бинокль от глаз.
— С корабля спрыгнул человек и плывет к нам!
Рая многозначительно вздохнула:
— Ну, теперь надо держать
Довольно сильный ветер нагонял на берег злые волны. Галька с шумом каталась в прибое. Голова пловца то показывалась, то исчезала среди бурных гребней.
Девчонки по очереди взбирались на Большой Камень агоры, чтобы через предоставленный Пал Палычем бинокль посмотреть на камикадзе. Вскоре к собранию присоединился и Данилка, вытащивший из палатки свой надувной матрасик. Ребенок объявил, что если «дяденька пойдет ко дну», то он кинет ему свое плавсредство. Но вопреки мрачным прогнозам тот и не собирался тонуть в морской пучине.
В крайнем беспокойстве Санька посмотрела на начальника экспедиции: Пал Палыч мерил шагами агору, явно думая о том, как жить дальше, и впотаек скрещивал пальцы за спиной, чтобы все обошлось.
Наконец пловец нащупал под ногами твердую почву и, тяжело дыша, выбрался на берег. Каша подбежал к нему и вильнул хвостом.
На вид мужчине было чуть больше тридцати лет: черноволосый, загорелый, на мускулистой груди — татуировка в виде голой русалки, чей хвост тянулся по направлению к полинявшим зеленым плавкам.
— Наше почтение! — заговорил он на каком-то странном портовом наречии, оглядывая выстроившийся перед ним народ. — Есть тут у вас главный?
Раздвинув плечом Вадика и Мухина, Пал Палыч выдвинулся вперед с двустволкой наперевес.
— Чего вам здесь надо? У вас что-то случилось? — проговорил он недоверчиво.
Незнакомец широко улыбнулся, показывая пару золотых зубов, сияющих в глубине челюсти.
— Дак ведь все у нас в полном ажуре, папаша! Меня, к слову будет сказано, Костиком зовут. Вам камбалы не надо?
— Какой, к черту, камбалы?! — проговорил Пал Палыч, начиная сердиться. — Что вам угодно?
— Прошу пардону! — сказал Костик и, внаглую изъяв у Аськи ее рабочую косынку, принялся ею вытираться. — У нас полный трюм камбалы, уступим за полцены… Рыбка — пальчики оближешь!
— Так вы коммивояжер? — спросила откуда-то из толпы Гагарина.
Костик повернулся на голос, заметил Гагаринскую красоту и тут же послал ей воздушный поцелуй:
— Ах, персик! Нет, душенька, я скромный спекулянт.
Гагарина смутилась его комплимента и предпочла затеряться за спинами товарищей. Но от Костика было не так легко отделаться. Он вытянул длинную жилистую шею, пытаясь разглядеть ее поверх голов.
— Папаша, а эта ваша краля замужем? — деловито осведомился он. — Нет? Очень расчудесненько! Значит, будет. А я… — Костик не договорил начатой фразы и вскочил, вглядываясь из-под ладони в корабль. Над морем прокатился прощальный гудок. Корабль, постепенно разгоняясь, уходил вдаль.
— В бога душу-мать!!! — завопил Костик, в сердцах швыряя Аськину косынку на землю. — Они ж меня бросили, собаки моторные!