Дикая охота. Колесо
Шрифт:
– Ты так уверенна, лес-с-сная ведьма? А вдруг я с-с-спутала вс-с-се тропы здес-с-сь?
– Уверенна. Ты же ленивая. Делать тебе нечего, как бродить да новые дороги протаптывать. И прекрати уже шипеть – свои балаганные фокусы другим показывай. Я ж тебя знаю, бесь несносная.
Кельди помрачнела, досадливо царапнув длинными когтями шероховатую поверхность камня:
– Вот всегда ты так, ведьма, все портишь! Даже красоту игры не ценишь, - голос у кельди оказался звонким, высоким. Дух шипел лишь для того, чтоб нагнать страху.
– Ага. Идем, проводишь меня, кости старые заодно погреешь.
– Я и грела,
– Да ничего. Все по-старому. Хочу до Ночи Сна повидать старых друзей – а то потом же не разбужу вас средь зимы.
Кельди вдруг мрачно сверкнула глазами и тихонько прошипела:
– Это уж точно, ведьма… Не разбудишь…
Мара ощутила легкую тревогу. Что-то в интонации духа не понравилось ей. Впрочем, захочет – сама скажет. Некоторое время они шли бок о бок, размышляя каждая о своем. Мара искоса наблюдала, как кельди проходит сквозь деревья и ветви, и ни один листок не дрожал, когда ее крылья задевали кучерявый кустарник. Плоть и кровь духов – сама природа. Но, несмотря на это, они вполне могли нанести телесный вред человеку, если хотели того.
Молчание нарушила кельди:
– Ярис взошла на небо.
Мара застыла. Ярис, звезда зимы, загоралась в темной вышине в Ночь Сна – ни днем раньше и ни днем позже. Так было с самого начала сотворения мира.
– Ты уверена? – Мара хмуро взглянула на духа. Та раздраженно дернула крылом – так быстро, словно молния метнулась.
– Принимаешь меня за новорожденного болотного огонька? Уверена – я сама видела ее нынче ночью. И сестры видели. Она огромна, Мара, как никогда огромна…
– Но Бессмертный еще не зовет вас?
– Нет, - кельди покачала головой, - Лес не хочет покуда засыпать, и мы вместе с ним. Круг еще не замкнулся.
– И то славно. Коли так, все в порядке, - Мара и сама не больно-то верила в свои слова – не каждый день звезда, из века в век рождающаяся на небе в один и тот же час, начинала новый путь по небосклону на два месяца раньше положенного срока.
Кельди вяло кивнула. Она прекрасно ощущала, о чем думает ведьма, и была абсолютно согласна с ней – однако сейчас они лишь ворошили пыль, не более того. Ведьма взглянула вверх, на синие просветы неба сквозь яркую зелень. Солнце успело проделать больше половины пути, пока они с кельди продирались сквозь заросли по неприметной тропке. Дух остановился:
– Дальше не пойду, Мара. Сама уж иди, я к сестрам вернусь. О, постой! – кельди скрылась в зарослях. Громкий треск в кустах и ругань свидетельствовали о том, что дух пытается что-то отыскать. Через пару минут кельди возникла перед ведьмой с холщовым, грубо сшитым мешочком в руках, который тут же протянула Маре, - Держи вот! Клюква сушенная, тебе в дорогу. Сама собирала на болотах, сама сушила…
– Сама ткань для мешочка воровала у путника, остановившегося на ночлег в здешних местах, - ехидно подсказала ведьма, пряча дар кельди в сумку, - У тебя там тайник, что ль?
– Не без этого, - скромно потупилась кельди, - Прощай, ведьма. Доброй тебе дороги.
– Спасибо. Увидимся в Ночь Сна.
Кельди изящно склонила голову в знак прощания, а затем, приподнявшись в воздух, картинно протянула руки к ведьме и зашипела:
– До с-с-свидания, чародейка. Будь ос-с-сторожна, ибо лес-с-с – опас-с-сное мес-с-сто…
Мара вздохнула, усмехнулась и продолжила путь сквозь гарварнские леса. Ведьма чувствовала, что кельди глядит ей вослед разноцветными глазами – пока женщина не скрылась в глубине чащи.
Бесконечные леса Гарварны тянутся из самого сердца Бар-эс-Тиллада и расползаются темным пятном по всему континенту. На картах видно, как от центра – самой дремучей чащи – расходятся ручейки-рощи, близ которых ютятся города и селения. Лес все разрастается, окружает деревьями тракты и дорожки, а старые люди говорят, что однажды весь Бар-эс-Тиллад сгинет под лесами Гарварны…
День в пути пролетел быстро и незаметно. К вечеру Мара наконец выбралась к неглубокому овражку, стены которого густо заросли темной зеленью плюща – он-то и скрывал вход в Криницу Бессмертного. Мара спустилась по крутому склону, придерживаясь за вылезшие жесткими петлями корни деревьев и дикой лозы. Когда она наконец оказалась в каньоне, солнце уже целовало край земли. Первый осенний вечер, пахнущий дорожной пылью и дикими травами, обнимал колдунью. Мара глубоко вдохнула терпко-сладкий воздух и закрыла глаза, опускаясь на нагретую солнцем землю и ощущая каждым позвонком дрожащую нить энергии, тянущуюся глубоко под почвой. Ощутила стаю, все еще прячущуюся в своих норах. Ощутила, как златовласая лиреана выныривает из темных глубин пруда, сбрасывая с себя оковы сна. Ощутила, как просыпается то, что веками живет во тьме ночей – дикое, сильное и свободное. Не причиняющее ни вред, ни благость.
Ведьма знала – нужно отпустить волков, прежде чем она спустится во тьму Криницы. Они слышали зов, где бы она ни была, но ей необходимо было увидеть Тень. Мара дышала медленно и глубоко, вслушиваясь в биение своего сердца. Гулкая тишина внутри нее не имела ничего общего с лесной тишиной, в которой жили тысячи звуков. Ведьма считала: раз-два, раз-два, раз-два… Пока ее сердце наконец не остановилось. В тот самый миг она успела увидеть в калейдоскопе цветных искр, из которых состоял мир, золотистый клубок в молочном мареве тумана – ту нить энергии, которая рождала духов и тонкие видения, сердце Бессмертного. Словно золотая вышивка на сером бархате… Увидела – и всей сутью своей устремилась к нему, сбрасывая одну оболочку и обретая совсем иную.
Волчица, сотканная из тончайших витков тумана, поднялась с земли и отряхнулась. Огляделась, привыкая к новым ощущениям и запахам, ударившим ее в момент пробуждения. Луна скользнула серебристым светом по призрачной шерсти животного. Волчица переступила с лапы на лапу, озираясь по сторонам. Рядом лежала молодая женщина – казалось, она спала, но зверь не слышал ее дыхания. Волчица склонила голову набок: да уж, ведьма, как бы не приняли за труп… Ну да ладно. Быстро вернусь.
Под лапами пружинила мягкая трава. Призрачная волчица неслась меж деревьев с огромной скоростью – человек не заметил бы мелькнувшую туманную тень, не почувствовал бы ее движения, даже если бы она пробежала в двух шагах от него. Духи – те заметили бы. Они были такими же, точно такими же, как и она в этот момент. Волчица наслаждалась своим бегом и свободой от тела. Ночь только начинается… Она с сожалением отогнала мысли о свободе – ее тело не продержится без нее долго.