Дикая Охота
Шрифт:
Вадим махнул рукой, показывая, что не хочет продолжать этот разговор, и внезапно смерил Кобылина долгим взглядом.
— А ты? — спросил он. — Ты не за этим пришел? Не за помощью?
— Ну, можно и так сказать, — Алексей пожал плечами. — Вообще-то мне информация нужна. По одному вопросу, в котором ты разбираешься лучше остальных.
— Дай угадаю, — бывший проводник нахмурил густые брови, глянул исподлобья. — Где искать оборотней?
Кобылин, окинув знакомого долгим взглядом, задумался и непроизвольно почесал кончик носа. Поймав себя на этом глупом жесте, отдернул руку.
— Немного не так, — сказал он наконец. —
Вадим вскинул брови и расплылся в улыбке, подозрительно напоминавшей волчий оскал.
— Зачем? — переспросил он. — Зачем?! Знаешь, Алексей, ты конкретно не такой, как все. Кажется, все о тебе знаешь. А ты вдруг подкидываешь такую тему, что мурашки по спине. Ты что же, хочешь узнать, в чем заключается смысл жизни?
— Да, — спокойно ответил Алексей, ничуть не задетый тирадой бывшего проводника. — Но, хочу отметить, не всей. Меня интересует конкретно смысл жизни оборотней.
— Найду такой смысл — обязательно расскажу, — мрачно пообещал Вадим.
Подняв с пола длинную щепку, он пошевелил угольки в маленьком костре, что уже покрылись слоем пепла. Потревоженный огонек вспыхнул ярче и тут же жадно ухватился за край щепки. Кобылин сел ровно, обхватил колени руками и уставился на собеседника, не желая его торопить или подталкивать. Вадим с мрачным видом поковырял щепкой угли, отложил обгоревшую деревяшку в сторону. Разгоревшиеся угли бросали на его странное и немного уродливое лицо алые отблески, отражались в глазах красными пятнами. Бывший проводник о чем-то размышлял, и Алексей терпеливо ждал, что тот ответит. Тут нельзя иначе, надавишь чуть сильнее — и прощай. Никто никому ничего не должен.
— Ладно, — буркнул наконец Вадим. — Спрашивай. Но на многое не рассчитывай. Я не оборотень, что бы там ни думали бывшие охотники.
— Как живут оборотни? — тут же спросил Кобылин. — Откуда они берутся? Чего хотят?
— Нормально живут, — нехотя отозвался бывший проводник. — Есть семьи, похожие на людские. Но по натуре они больше одиночки, и часто семьи распадаются, когда подрастут дети. Не думай, что они похожи на собак. Нет, они похожи на людей, у которых есть тяжелая болезнь. И большинство к тому же жуткие эгоисты, ставящие собственные интересы выше других. Опять же все как у людей — есть очень разные оборотни. Кто-то наслаждается своими возможностями, считает себя королем мира… За такими обычно ты и гоняешься. А другие считают себя тяжело больными и живут тихо, стараясь причинять как можно меньше неудобств и окружающим, и родным.
— Субкультура? — деловито осведомился Кобылин. — Живут вместе, но не смешиваются?
— Скорее, эмигранты, — отозвался Вадим. — Представь себе, что в город приехала большая группа из… из другой страны. У них свои законы, свои обычаи. Они, конечно, приспособились к нашим, но сохраняют свою культуру. Заключают браки только со своими, поддерживают друг друга, протаскивают на теплые места родственников. Среди них есть и полные отморозки, а есть и гении.
— Например? — перебил Кобылин, искренне удивившись.
— Ну, скажем, парочка самых гениальных ветеринаров страны, — бросил Вадим. — Которые специализируются на семействе собачьих. Они никогда не попадут в поле твоего зрения, Алексей, понимаешь, о чем я? Ну, если только сами не станут жертвой.
— Понятно, — протянул Кобылин. — Значит, маленькая Италия и все такое? Так откуда они приехали?
— Это люди приехали, — мрачно отозвался Вадим. — Насколько я знаю, оборотни если не древнее самого человеческого рода, то уж точно одногодки. Еще вопрос, у кого быстрее появился разум — у обезьян или у таинственного вымершего племени киноидных.
— Почему же тогда они не развивались наравне с обычными людьми? — удивился Кобылин. — Если бы дело обстояло именно так, то сейчас они не были бы персонажами мифов и легенд.
— Ага, легенд, — мрачно отозвался Вадим. — Я, конечно, не историк, подробностей не знаю. Ты слыхал о неандертальцах и кроманьонцах? Как один вид уничтожил другой, потом частично смешался с остатками истребленных?
— Да, слышал о такой теории, — признался охотник. — Много натяжек, пожалуй.
— Ну, вот тебе без натяжки, — раздраженно бросил Вадим. — Человек не терпел и не терпит конкуренции. Немного отличаешься от доминирующего вида, получаешь пару тысяч лет истребления и — добро пожаловать либо в мифы, либо на страницы истории. Еще немного, и я тоже стану персонажем мифов.
— Идею понял, — сухо отозвался Кобылин. — Ладно. А сейчас? Как они размножаются?
— Как все млекопитающие, — хмыкнул Вадим. — Приводит еж ежиху, и это…
Увидев округлившиеся глаза охотника, бывший проводник снова ухмыльнулся.
— А, вижу, что не читал. Была такая книжка — «Как размножаются ежики». Ладно, проехали. В общем, размножаются так же, как люди. Свободно скрещиваются, но ген оборотня проявляется далеко не во всех потомках. Вообще, как я слышал, у потомка оборотня и человека потомство будет, скорее всего, именно человечьим. Так что при бесконтрольном скрещивании оборотней ждет вымирание. Потому они и предпочитают своих — пытаются сохранить вид. Что не мешает, конечно, развлекаться на стороне.
— А ты? — спросил Кобылин. — О, прости. Я в том смысле, что ты-то…
— Да, ладно, — Вадим махнул рукой. — Такие, как я. Да. Злая шутка природы или Творца. Да, оборотни могут укусом заражать свои жертвы. Видимо, это тоже когда-то было одним из механизмов размножения для поддержания численности вида. Но вот незадача — мы не настоящие оборотни. Я должен был стать обезумевшим зверем, без способности оборачиваться обратно в человека. И скорее всего, я через пару дней погиб бы под колесами машины или меня бы пристрелили постовые. То, во что я превратился, — аномалия. Я мутант даже по меркам оборотней. Выродок.
Кобылин заметил подозрительный блеск в глазах собеседника и удержался от следующего вопроса. Эту тему, пожалуй, не стоило затрагивать.
— Ты знаешь, почему я редко показываюсь на поверхности? — спросил вдруг Вадим.
Застигнутый врасплох, Алексей не сразу сообразил, что ответить, и замялся.
— Потому что это непрерывный процесс, который я не могу контролировать, — выдохнул Вадим. — Настоящие, природные оборотни, с которыми ты не раз сталкивался, могут перекидываться по своему желанию. В любой момент. Понимаешь? А у меня этот процесс непрерывный. Я меняюсь каждый день — чуточку, но меняюсь. И лишь в одну неделю, когда выходит полная луна, процесс движется очень быстро. Туда и обратно. Вот сейчас ты видишь меня после приступа. Через неделю у меня станет прежнее человеческое лицо, перестанут расти ногти и зубы, я стану ниже и слабее. Неделя перерыва, а потом опять все сначала. Ты знаешь, что это значит для меня?