Дикая принцесса
Шрифт:
Госпожа Мариника сопровождала Тари в качестве дуэньи, а дану – потому что не мог не пойти. Тари видела, что балы не доставляют ему никакого удовольствия, чаще всего он весь вечер просиживал за картами, но все равно приходил. Несмотря на отсутствие в Токане неудобных для экипажей мостиков, анкъерские аристократы по-прежнему предпочитали паланкины, а не кареты. Видимо, чтобы ничем не отличаться от жителей самой столицы. Устроившись на подушках напротив Тари, госпожа Мариника чуть отодвинула занавеску:
– Ваш намек слишком явный, моя дорогая. В следующий раз будьте осторожнее, у кракао очень сильный запах.
–
– Ничего страшного. Онсо, вы слышали? У Тари появился тайный поклонник.
– Возможно, он решил сыграть на контрасте с ее явными поклонниками.
– Возможно, – улыбнулась госпожа Мариника. – Он подарил ей духи. Кракао.
– На мой взгляд, довольно нескромный подарок для молодой девушки.
– Возможно, он считает, что имеет право?
– Возможно, он не ошибся, – заметила Тари, пытаясь поймать взгляд идущего рядом Гергоса.
Ей это удалось, но взгляд был недовольный. Он не хотел, чтобы Мариника догадалась?
– Неужели кому-то наконец удалось растопить ваше ледяное сердце, Тари?
– Мое сердце совсем не изо льда, просто оно ждало знака от нужного человека.
– Как романтично, – госпожа Мариника довольно откинулась на спинку. – И ваши глаза сверкают. Счастье вам идет. Онсо, не правда ли, Тари сегодня особенно хороша?
– Безусловно.
– Вам не нравится эта тема? Вы как-то не особенно разговорчивы.
– У меня болит голова. Возможно, от кракао. Простите, Тари, но я терпеть не могу этот запах.
Как только они добрались до дома дани Форкен, Тари тут же ушла в ванную комнату и смыла духи. Как она могла ошибиться? Почерк был Гергоса!
***
За Тари вот уже несколько дней увивался дану Морэв, и, по мнению Гергоса, он имел все шансы на успех. Еще молодой – всего двадцать шесть лет, – но уже отлично зарекомендовавший себя как на полях сражений в Нашарате, так и в сенатских дебатах. И его внимание к Тари явно было не мимолетным флиртом. Морэв держался хорошо, с достоинством, и нередко напрашивался за карточный стол к самому Гергосу, налаживал отношения с будущим свекром, по всей видимости.
Попытки Гергоса найти в Морэве хоть один изъян так ни к чему и не привели. И для его плана он подходил идеально: не самая видная фигура, но занимает стабильное и комфортное положение в обществе, сможет обеспечить жену и вряд ли когда-нибудь сунется в Тобрагону. Тари стоило выбрать его, но она, словно назло, едва замечала ухаживания Морэва. Временами Гергосу действительно казалось, что назло.
Хозяйка дома не слишком любила карты, и в этот вечер пришлось довольствоваться бесконечными разговорами. А еще Гергос был вынужден наблюдать, как Тари танцует и кокетничает со всяким отребьем... Нет, конечно, совсем уж отребья в домах, подобных этому, не водилось, но Тари все равно выбирала далеко не лучшие кандидатуры. Гергос пока решил не вмешиваться, но терпение его было на пределе. И большой сезон подходил к концу.
А еще эти духи! Какой наглец осмелился подарить молодой девушке настолько личный подарок? И почему Тари его приняла? Глухое раздражение поминутно вырывалось в каком-нибудь резком жесте или несдержанной фразе, так что уже через час подходить к Гергосу решались только самые смелые и отчаянные. В основном, просители. Кто бы мог подумать, что у блестящей анкъерской молодежи столько проблем! И все их обязан решить именно глава дома Гергосов. Второй человек в государстве. Окъеллу криво улыбнулся и отшил очередного попрошайку.
– Ну что еще? – спросил он у замершего в полушаге слуги.
– Господин, вам записка.
Ну вот, побоялись подойти лично и прислали лакея. Почему же тогда просто почтой не воспользовались?
– От кого? – все так же нелюбезно поинтересовался Гергос.
– От его светлости Коварэна.
Как это имя могло прозвучать посреди ярко освещенной танцевальной залы в самом приличном доме Токаны? Гергосу показалось, что он ослышался, но переспрашивать не стал. Протянул руку, взял небольшой листок. Даже не запечатан. Окъеллу огляделся: неужели Коварэн здесь? Но как?
Записка состояла всего из двух предложений:
«Атарьяна должна вернуться в Каргабан в течение десяти дней. Иначе умрет».
«Что за чушь?» – поразился Гергос.
И тут же кто-то взволнованно вскрикнул. Окъеллу поднял голову и увидел лежащую посреди зала Тари. Очень бледную. Очень неподвижную. Ее окружали другие танцоры, но никто ничего не делал. Все словно замерло, и в этой тягучей тишине Гергос с огромным трудом сумел наконец подняться, сделать шаг вперед... Потом мир ожил. Одна из дам принялась обмахивать Тари своим веером, другая протянула соли, двое молодых людей уже собирались перенести Тари на кушетку.
– Пошли вон! – прорычал Гергос, отпихивая обоих.
Прежде чем поднять Тари на руки, он еще раз огляделся. Что могло вызвать обморок? Неужели она увидела Коварэна? Потом все отошло на второй план, осталось только безжизненное тело и нечеловеческие усилия, чтобы не поубивать всех вокруг. Прочь! Ей нужен воздух, а не ваше кудахтанье!
Тари и впрямь была слишком бледной, а ее сердце билось слишком часто. Потом начали синеть губы. Это уже был не просто обморок. Гергос оттолкнул очередного доброжелателя с бутылочкой нюхательной соли и принялся массировать артерию на шее. Тари не приходила в себя, но вроде хуже ей тоже не становилось. Рядом на кушетку присела Мариника и закинула ноги Тари себе на колени.
– Что произошло?
– Не знаю!
В совпадение поверить было сложно. Но как Коварэн мог это устроить? Гергос в очередной раз обежал взглядом гостей. Все знакомые лица. Кто из них мог навредить Тари?
Хозяйка хлопотливо предложила свой экипаж, чтобы помочь доставить Тари домой. Потом – врача и удобную постель. Удивительно последовательная женщина. Веки Тари дрогнули. Она все еще была белой, как вершины тобрагонских гор, но хотя бы ушла мертвенная неподвижность.