Дикие гуси
Шрифт:
А тот, кому адресовались эти обещания, находился в это время рядом, в двух-трех десятках метров. И, конечно же, слышал их прекрасно…
Как только стихло урчание мотора за воротами, дверца топки котла больничной бойлерной приоткрылась, и оттуда высунулась голова Айса, а затем вылез он сам. Отряхиваясь, подошел к замызганному окну, на подоконнике которого красовался большой осколок зеркала — часть «интерьера», оставшаяся после скоропалительного расчета бывших кочегаров — Суки и Хомяка, — и вгляделся в него.
«Да, пепел Лося не стучит в моем сердце, хоть и выделался я в нем изрядно! Однако же и жук — майор! Хитер, хитер,
К домику из пиленого известняка Айс добрался лишь спустя три часа, соблюдая все меры предосторожности. За высокой оградой, сложенной из дикого камня — полнейшая тишина, тем не менее, отворив сваренную из прутьев арматуры калитку, он сразу же заметил в углу двора обросшего бородой мужчину, возившегося у верстака. Обернувшись на скрип калитки, тот нахмурился, разглядывая форму контрразведчика.
— Олег я, Грунский! — поспешил успокоить его Айс. — Вазген Анастасович…
— Заходи, джан! — вмиг засиял улыбкой бородатый и, вытерев ветошью руку, протянул ее Айсу. — Камо!
— Ух ты! — улыбнулся тот в ответ. — Надо же, неужели товарищ Арсентий, из революции?
— Шутки шутишь? Это хорошо! — Камо крепко сдавил пятерню Айса. — И все-таки меня именно так назвали папа с мамой. Ладно, давай ближе к делу — смотреть подарок сразу будешь или пообедаем сначала?
— Знаешь, в контрразведке такие негостеприимные люди! — признался ему Айс. — С вечера забыли покормить ужином, а сейчас, — взглянул он на свой «Ориент», — на восемь часов уже запаздывают с завтраком!
— Тогда — за стол! — весело скомандовал Камо…
Кормила их Айрик, миловидная смуглянка — жена Камо.
После «завтрака» Айс придержал тянувшего его к сараю хозяина.
— Послушай, друг, ты не поможешь мне заменить эту вот шкуру, — потрепал он рукав «камуфляжки», — на более, так сказать, подходящую к невоенной обстановке? — и протянул ему пару зеленоватых сотенных.
— Обижаешь, Олег! — отвел его руку Камо, — Друг моего друга — мой друг! Кроме того, я знаю таких людей, которые за эту форму не только оденут тебя, но и кое-что в придачу дадут. Давай, раздевайся, посидишь в трусах и майке, пока я не вернусь. Айрик, слышишь, включи Олегу телевизор и поставь какую-нибудь кассету! Да не бойся ты! — засмеялся он, увидев, как засмущавшийся вдруг Айс ухватился вновь за уже снятые штаны, — Моей жене через неделю исполнится сорок семь лет, так что ты нам обоим вполне в сыновья годишься! Вот если бы ты Соньке на язык попался! — фыркнул он, скрываясь за дверью со снятой формой в руках…
— Какой еще Соньке? — спросил у захлопнувшейся двери Айс и, не дождавшись ответа, вставил в видеомагнитофон одну из принесенных Айрик кассет, наугад, ибо разбирать написанное по-армянски еще не научился.
Экран телевизора пошел светло-серыми полосами, а затем с него на Айса плеснуло вдруг таким сочным переливом красок, что дыхание в груди перехватило. Неширокая горная речка среди поросших яркой зеленью скал дробила свои бурные воды о многочисленные валуны на мелкие осколочки-брызги, и те, переливаясь на солнце, расплескивали вокруг себя сияние радужных оттенков, обогащая цветовую гамму пленки. Но главное было не это. По валунам среди стремнины, словно горная козочка, прыгала девушка, почти девочка, в цветастом сарафане, все ближе подбираясь к потоку, низвергавшемуся с невысокого — метра четыре — уступа. Она звонко, заразительно смеялась, а вот тому, кто ее снимал, как видно, было вовсе не до смеха: из-за кадра послышался встревоженный юношеский голос:
— Вылазь сейчас же, слышишь! Не дай Бог, сорвешься!
Однако отважной скалолазке, упоенной красотой горного пейзажа и собственной бесшабашностью, сейчас, видимо, плевать было на все запреты и опасности. Добежав до водопадика, она сорвала с себя сарафан и бросила его прямо в объектив кинокамеры. На несколько секунд полная темнота поглотила все краски, остался лишь звук: веселый девичий смех да плеск воды. А когда экран снова засветился, Айсу впору было зажмуриться: на девушке, кроме узеньких трусиков, не было ничего. Она стояла уже под водопадом: поток воды, низвергаясь с уступа, разбивался об этот загорелый скользкий «валун», и многочисленные капельки разноцветными драгоценными камнями вспыхивали на коже. Да, зрелище было очень впечатляющим, но, чувствуя, что влез не на свою территорию, Айс потянулся к кнопке выключателя на «видаке»…
— Это что же, новый способ самоудовлетворения?
Он отчаянно покраснел и придавил кнопку, прежде чем оглянуться на раздавшийся за спиной ехидный девичий голос. А обернувшись, увидел ту же самую картину, что и на видеопленке, только уже на фоне стен с обоями — девушку в цветастом сарафане, гневно таращившую на него огромные серо-зеленые, с каким-то серебристым отливом, глазищи.
— Ты что, с детства страдал нездоровым любопытством — подглядывать в чужие замочные скважины? — она подбежала к телевизору и резко выдернула из «видака» кассету. Затем вновь уставилась на Айса.
— И вообще, что ты делаешь в моей комнате, да еще в таком неглиже?
Вскочив со стула, он, в свою очередь, смотрел на нее, разевая и захлопывая рот, не в силах придумать какое-нибудь оправдание. Это он-то, чьим девизом было выражение «безвыходных ситуаций не бывает»! Затем бестолково заметался взглядом по комнате, ища хоть какую-нибудь одежду. Выручил его вернувшийся Камо, подоспевший как раз в самый кульминационный момент. С ходу оценив обстановку, он с порога через всю комнату швырнул Айсу объемистый пакет.
— Держи! — и, повернувшись к девушке, рявкнул: — Сонька, ты опять за свое?! Разве гостей встречают таким идиотским вопросом?
Камо, очевидно, имел в виду последний.
— Здрассьте, я же еще и виновата! — возмущенно поклонилась девушка, грациозно выгнув гибкий стан.
И лишь теперь, с близкого расстояния, Айс в полной мере смог оценить красоту ее лица и фигуры. И от этого смутился еще больше, хоть и была она по годам обыкновенной соплячкой. Почему стушевался — сам не понимал, ибо уродом себя никогда не считал и в остроте языка мог запросто потягаться с любым «юмористом». Но эти серебристые глаза… Как у инопланетянки.