Дикие пчелы
Шрифт:
Кто? Конечно же никто. А Буран задавил всего лишь пестунка. Кузе показалось, что то был прегромадный медведь.
– Ну и сволочь ты, Кузиха! – порой не удерживался какой-нибудь мужик. – Дьяволица даже! Что ты пристала к Макару? Макар – самый правильный человек. Будь таких в миру побольше, то жизнь была бы другой. Может, и другие бы подобрели. Хомина вывел в люди – стал врагом, тебя за дело отхлестал – превратил тебя в дьяволицу. Погоди, он грозился тебя превратить в букашку, которую словит и бросит как наживку гольянам. Боюсь, что такую тощую и гольяны-то есть не будут. Цыц, паскуда!
– Мы своими горбами все нажили! Сам ты паскуда! – орала Кузиха.
– Это так, но сейчас вы чужими руками гребете из загнетки жар. Нишкни! Во дам кнута!
Хомин не вошел, а влетел в домик Макара Булавина. Выдохнул из себя морозный воздух, выпалил:
– Хочу быть таким же богатым, как Силов.
– А кто тебе мешает? – усмехнулся Макар. Он сидел у окна и шил новые унты из камусов изюбровых.
– Никто, но ты мне должен помочь, ежели нет, то я скажу хозяину, что ты украл у него собаку! Я знаю, кто ее хозяин.
Макара будто ударили в грудь, он покачнулся, откинулся к стене и замер.
– Кто хозяин Бурана? – выдохнул он с шумом.
– Пока не скажу, но когда ты поставишь мне кубышку на стол, то скажу. Ить у тебя есть золото, много золота! – закричал Хомин. – Нет – то все расскажу людям и хозяину, что ты вор! – выкрикнул Хомин. – Ну, деньги, или я пошел!
– Кто хозяин пса? – поднялся Булавин, сдернул с колышка берданку, клацнул затвором и неспешно вставил патрон. – Кто?
– Безродный, – бледнея, пролепетал Хомин.
– Это тот бандит из Божьего Поля? Слышал, но видеть не видел. Ну и что? Пес живет у меня порядком лет, знать, мой.
– Безродный не будет спрашивать, сколько он живет у тебя, подаст в суд и отберет пса. А может запросто и убить.
– Убить?! Какая ты сволочь! Я тебя убью, змея ты подколодная! Гад ползучий! На колени – и молись богу, чтобы простил он тебе грехи тяжкие, жадность, воровство, доносы и прочее. Ну, на колени! – рыкнул Макар. Таким его никогда не видел Хомин. Упал на колени, начал просить пощады:
– Макарушка, прости, так с языка сорвалось, ить я тебя люблю.
– Как собака палку. Ладно, живи, тля! Сколько же тебе надобно для твоего счастья денег?
– Сто тысяч, всего лишь сто тысяч! – не поднимаясь с коленей, закричал Евтих.
– Очумел мужик. У меня отродясь таких денег не водилось. Ну могу за год наскрести пять – семь тысяч, ежели хорошей будет охота. А так с чего мне такие деньги иметь?
– Но ить ты все могешь… – хотел Евтих сказать, что Макар колдун, пес его дьявол, но вовремя прикусил язык. – Ты могешь добыть тигра, тыщу соболей… Да господи, умей я делать то, что делаешь ты, я был бы первейший богатей в крае.
– Дура, кто охотничает и удит, тот никогда богатым не будет, – усмехнулся Макар.
– Я те душу продам, – выпалил Хомин.
Макар мрачно сказал:
– И ты туда же! Но я, Евтих, такие души не покупаю. Я покупаю праведные, честные души. А твоя душа срамотная – ее и покупать нечего, – на полном серьезе говорил Макар. – Ты найди мне такую душу, которая была бы чиста ако родничок, то куплю и половину тебе денег отдам. Ха-ха-ха! Ну, дуй отсюда, да язык держи за зубами, можно и откусить.
Ушел Евтих. Макар дошил унты, обулся и пошел проверить ловушки. Сказанное Хоминым его встревожило. Пса он подобрал полудохлым на тропе, принес, живет больше трех лет, чего же больше. Пес Макаров. Но слышал и о бандите Безродном.
В тайге стояла морозная тишина, пощелкивали деревья. Над проталинами курился густой пар. Сопки подернулись куржаком, покрылись изморозью деревья. Шел Макар не спеша. Кто на охоте спешит, тот и мало добудет. Поскрипывал снег под унтами. Пес трусил впереди, обнюхивал беличьи следы. Скоро он бросился в сопку и залаял на белку. Макар свернул на лай. Зачем оставлять белочку – лишняя копейка, подмога людям.
Вышел в гущу ельника и тут спиной почувствовал, что кто-то смотрит на него. Такое чувство у охотников нередко. Круто развернулся, поднял голову, увидел в развилке ильма барса. Его светло-рыжее в темных пятнах тело напружинилось. Зверь приготовился к прыжку. Макар сдернул с плеча бердану, но было уже поздно. Барс распластанно летел. Все решали мгновения. И в этот момент кто-то сильно ударил Макара в спину. Он сунулся в снег и зарылся в нем с головой. Тут же вскочил. Пес дрался с барсом в клубах снега. Зверь был крупнее пса, почти полтора метра длиной. Но Буран не уступал ему силой. Однако когтями барс сильно ранил пса. Макар не раздумывая прыгнул в эту свалку, ударил ножом зверя. Барс взревел, хватил охотника за рукав дошки, вырвал клок, ранил руку, но это уже была его предсмертная агония.
После жаркого боя пес упал на снег, истекая кровью. Макар быстро сбросил с себя дошку, сдернул пиджак, рубашку и начал кутать в свою одежду Бурана. Кое-как спеленал раненого пса, понес его к дороге. Им повезло. Их догнал мужик на телеге, которого Макар упросил довезти до пасеки.
Макар, где пес не мог зализать раны, например на шее и голове, залепил их пихтовой смолой, засыпал медвежьей желчью, уложил друга на топчан и не отходил от него. Через три недели пес был совершенно здоров.
Макар, доверчивая душа, всем встречным и поперечным рассказывал о необъяснимой помощи со стороны Бурана. Ведь и он сам не мог объяснить свое спасение. Другое дело, когда воевал с раненым кабаном, отстреливаясь от него, и Буран пришел на помощь. Тогда было все объяснимо: пес шел, как всякая охотничья собака, на выстрелы. Но здесь…
А как с ним легко соболевать! Пес не бросался по следу соболя, он будто знал, что тот спешит добежать до россыпи, отжимал от россыпи и загонял в дупло. А из дупла с собакой взять соболя – дело плевое.