Дикии? кот

Мэттьюз Белла

— Не хочу быть нервной, — Грейс пожимает плечами, как будто это нормально — не любить кофе.

Иногда я удивляюсь, как мы можем быть близнецами.

— На ней будет розовое кружевное бикини с герцогскими бантиками из атласной ленты на бедрах, а также белая мужская майка с логотипом «Королей» с розовыми кристаллами и папиным именем и номером на спине.

Я сажусь чуть прямее, потому что дизайн так совершенен, а еще он идеально подходит Грейс.

— Я все еще думаю, что папа не будет в восторге от этого, — добавляет она,

прежде чем отщипнуть самую маленькую шоколадную крошку от моего кекса и положить ее в рот.

— Подожди, пока он увидит, что на тебе нет лифчика, — говорю я, а потом отступаю, когда она пытается меня ударить.

— Ты уже решила, что наденешь, Эви? — Грейси знает, что нет, но, наверное, это то, что получаю за отказ разрешить ей надеть лифчик.

— Еще нет, — отвожу взгляд, понимая, что должна решить это в ближайшее время.

— Часики тикают, Синклер, — Линди потягивает кофе и улыбается, как Безумный Шляпник. — И было бы неплохо знать, что мой муж не единственный, кто будет шлепать по заднице этой ночью.

Грейси издала протяжный вздох.

— Я бы очень хотела, чтобы кто-нибудь отшлепал меня по заднице.

— Я вызываюсь добровольцем, — раздается несносно громкий мужской голос.

Мы все оборачиваемся, чтобы увидеть Мэддокса и их с Линди кузена, Маверика, идущих к нам.

— Извини, — отмахивается Грейс от предложения Мэва. — Мне следовало быть более конкретной. Мне бы очень хотелось найти мужчину, который отшлепал бы меня по заднице.

Мэддокс хмыкает, а улыбка Мэверика становится еще шире.

— Как я и сказал…

— Позвони мне, когда станешь достаточно взрослым, чтобы покупать пиво, Мэв, — Грейси качает головой.

— Не давай ему ложных надежд, Грейс, — встаю и беру свою сумку. — Мне пора. Увидимся завтра в магазине на примерке. Не забудьте.

* * *

Следующие несколько часов занимаюсь последними приготовлениями к выходным, затем подумываю заскочить в квартиру, чтобы сменить одежду, но решаю отказаться от этого. Когда я возвращаюсь к Кроссу вечером, он лежит в любимом месте Джексона, раскачиваясь на гамаке. Глаза у обоих закрыты, а нога Кросса касается земли, чтобы он мог продолжать движение.

— Эй, — шепчу я, не желая будить Джексона. Поправляю его одеяло и провожу пальцами по руке Кросса. — Как ты себя чувствуешь?

Кросс приоткрывает глаз.

— Неплохо. Я сегодня разговаривал с Доком и Бринн. Меня не будет по крайней мере еще неделю.

— Мне жаль, Кросс. Я знаю, что это не то, что ты хотел услышать, — я провожу тыльной стороной пальцев по его лицу. — Могу я принести тебе что-нибудь?

— Ничего, что я не мог бы достать сам.

Его слова мягкие и, вероятно, не предназначены для того, чтобы жалить, но это не останавливает укус.

— Хорошо. Ну, я пойду возьму свою сумку. Я собираюсь вернуться в свою квартиру сегодня вечером после тренировки.

— Ты наконец-то сбегаешь, Эверли?

— Нет. Но

я здесь не живу, Кросс. И если тебе не нужна моя помощь, то я просто кто-то, кто греет твою постель, — я целую его в лоб и отступаю назад. — Я не убегаю. Я еду домой.

— Эверли… — простонал он мое имя, и Джекс начал хныкать.

— Я позвоню тебе сегодня вечером после чирлидинга.

Прошло всего несколько дней, но уход чувствуется неправильным.

— Уже уходишь, Блондиночка? Ты только что пришла, — Арес закрывает холодильник и предлагает мне воду.

Я качаю головой.

— У меня сегодня вечером тренировка, а потом я пойду домой.

— Ты дома.

Он ухмыляется, но не я.

— Прости, Арес. Сегодня он весь твой. Это не мой дом. Это не мои дети. А Кросс Уайлдер — не мой муж. Если он не хочет, чтобы я помогала, мне незачем здесь оставаться. Я могу быть не уверена во многих вещах, но я чертовски хорошо знаю, что лучше не вступать в «удобные» отношения. Если он хочет, чтобы я была здесь, то должен использовать свои чертовы слова и сказать мне об этом, а не просто попросить меня уйти, что он и делает уже несколько дней.

— Я предупреждал тебя, что он будет задницей.

— Да. И я не ухожу. Я просто пойду тренироваться и спать в своей кровати. Увидимся позже, Бог Войны.

Если не буду думать об этом слишком много, то, возможно, я действительно поверю своим словам.

Арес ждет, пока Эверли уйдет, и только потом поворачивается и смотрит на меня.

Он видел меня все то время, что она, главным образом, называла меня мудаком.

— На этот раз ты облажался, брат.

— И ты удивляешься, почему я говорю, что ты получил слишком много ударов по голове, — пристегиваю Джекса к его стульчику и высыпаю на поднос несколько снэков, а затем бросаю взгляд на брата. — Блять, ты не поймешь.

— Испытай меня.

— Это была хреновая неделя. Я уже пропустил одну игру. Завтра я пропущу еще одну. Похоже, пропущу первую игру сезона. Я чертовски зол. И каждый раз, когда я открываю рот в разговоре с Эверли, выходит что-то не то. Она хочет ухаживать за мной, а это, блять, последнее, чего я хочу. Она не должна заботиться обо мне. Я должен заботиться о ней. Вот как это работает.

— Чушь собачья.

Беллами заходит на кухню, положив руки на бедра, с таким разъяренным выражением лица, что мне, наверное, стоит испугаться.

— Господи. Ты вообще себя слышишь?

Когда я ничего не говорю, она проходит мимо меня и достает из холодильника еду, которую миссис Эшберн оставила для нас, а затем включает духовку.

— Думаете, мама никогда не заботилась о папе?

Когда мы с Аресом не отвечаем, она издает нечто среднее между криком и стоном, и Джекс смеется над ней.