Дикий цветок
Шрифт:
Немного рассердившись, мужчина поинтересовался:
— Вы все уложили? Готовы к отбытию? Помните, что три четверти места в вашем фургоне отводится под припасы?
В тот первый визит после свадьбы Сайлас настоятельно советовал Джессике не брать с собой ничего такого, без чего она сможет обойтись. Позже, когда они обустроятся, вещи можно будет доставить от Мексиканского залива вверх по реке. Будучи одним из вожатых каравана, Сайлас множество раз встречался с членами своей группы и каждый раз убеждал их не загружать свои фургоны лишним. Путевые записки, газетные статьи и письма от
— Я ко всему готова, мистер Толивер, — суховато ответила она. — Вам не стоит ни о чем тревожиться. Я рада тому, что вести о появлении этого ужасного деспота в Техасе не поубавили вашей решимости. Сейчас я могу сказать Плантаторской аллее, Виллоу-Гроув, моей семье и всему штату Южная Каролина то, что мистер Дэви Крокетт сказал своим избирателям, когда проиграл на очередных выборах в Конгресс: «Можете проваливать в ад, я же еду в Техас».
Глава 25
Пелена молчания пала на три самых видных семейства Плантаторской аллеи. По мере того как день отъезда приближался, господа и их слуги становились все более тихими, передвигались по дому как мыши и часто переходили на полушепот. Младшие члены всех трех семейств, те, которых с самого детства и до сих пор считали «детьми», собирались отправиться в неизведанные земли, изобилующие невзгодами и опасностями. Только одному Богу известно, когда им суждено снова увидеться, если вообще суждено. В Мэдоулендсе на стол начали подавать любимые блюда Джереми. Его отец и братья, обычно энергичные, разговорчивые люди, стали вдруг молчаливыми и раздражительными.
Джессика отпускала Типпи на ночь к матери. Они спали в одной кровати. Вилли Мей лежала на своей стороне, дочь — к ней спиной. Мать ласково гладила волосы Типпи, которые напоминали нежную осеннюю паутинку. Ухо торчало, похожее на раковину рапана, выглядывающую из песка на берегу моря. Иногда Вилли Мей прижималась своим ухом к ее уху, словно надеялась услышать морской шум. Почти каждую ночь она лежала без сна до самого рассвета, прислушиваясь к дыханию спящей дочери, следя за его ритмом, волнуясь о ее больных легких. Слезы матери катились по шее, пропитывая ночную сорочку.
В Квинскрауне поубавилось холодности Елизаветы по отношению к младшему сыну. Однажды вечером, когда
— Хорошо, что застала вас здесь, Джереми, — произнесла пожилая женщина.
Мужчины поспешно встали со своих мест.
— Можно я присяду? У меня к вам предложение.
— Мама! Не надо опять, — простонал Сайлас.
Мужчины вновь уселись.
— Я не собираюсь говорить о старом, Сайлас, — пообещала Елизавета.
Женщина уселась и сложила руки перед собой, словно школьная учительница во время урока. Она уже давненько не виделась с Джереми и не разговаривала с ним. Елизавета обратила внимание, что сосед не спрашивает, как поживают ее розы. Молодой мужчина понимает, что в ее саду ничего, кроме шипов, не осталось. Именно поэтому она пришла сюда поговорить с ними.
— Я хочу предложить вам увезти с собой на новые земли саженцы роз, так же, как ваши далекие предки привезли их с собой из Англии в Южную Каролину. Они являются символом вашего наследия, и я…
На глаза пожилой женщине навернулись слезы. Ее голос дрогнул.
— Я хочу, чтобы у вас оставалось хоть какое-нибудь материальное свидетельство истории ваших семейств. У вас, мальчики, есть воспоминания, но у ваших детей… Джошуа и других… тех, кого мне никогда не суждено увидеть… В противном случае ничего не останется.
Вытащив из кармана платья носовой платок, женщина утерла слезы. Мужчины беспомощно за ней наблюдали.
— Твоя мама посоветовала бы тебе то же самое, Джереми. Да покоится ее душа с миром! Она любила розы Йорков не меньше, чем я люблю розы Ланкастеров.
Елизавета ожидала, что Сайлас будет возражать, аргументируя тем, что в фургонах и так мало места, но, к ее удивлению, сын утвердительно кивнул головой.
— Замечательная мысль, мама! Мне самому следовало бы об этом подумать. А еще я хотел бы попросить дать мне с собой портрет герцога Сомерсета.
— Я спрошу у Морриса, но, думаю, он согласится, — сказала Елизавета. — Моррис не в такой степени интересуется нашими предками, как ты.
Джереми снова поднялся со своего места. Взяв пожилую женщину за руку, он почтительно склонился над сеточкой голубых вен.
— Я полностью согласен с Сайласом, — сказал он. — Великолепная идея. Я поручу нашему садовнику заняться этим. После смерти мамы он ухаживает за розами.
— Я приеду и лично прослежу за выкапыванием, — вызвалась Елизавета. — Корни следует аккуратно обернуть и следить, чтобы они не пересыхали.
— Я буду весьма вам признателен, — откликнулся Джереми. — Всего хорошего, Сайлас. Провожать меня не надо.
Оставшись наедине впервые с тех пор, как Сайлас объявил о своем намерении жениться на Джессике, мать и сын уставились друг на друга. Веселое потрескивание огня в камине словно насмехалось над неловкой тишиной, повисшей в комнате.
Спустя некоторое время Елизавета сказала:
— Я не поеду провожать тебя и Джошуа, Сайлас. Я просто не могу. Ты меня понимаешь?
— Да, мама.