Дикий глаз
Шрифт:
В кабинет Геннадия Осипова вошел руководитель так называемой студии «Независимый продюсерский центр» Сергей Михайлович Коркунов. В принципе они создавали свою фирму на паях, при участии спонсоров, но общим руководством занимался Сергей. Он проявил себя выдающимся организатором и отличным менеджером. Гена на такую роль не тянул. Профиль его работы был значительно уже. У него в отделе работали уникальные сыщики, а также настоящие, а не ряженые ликвидаторы, самые засекреченные люди, которых знал поименно только Осипов и никто больше. Вот такой вроде бы парадокс получался: одни ищут, другие убивают, и все работают в одном отделе. Но ведь сыщики искали не убийц, а мишени для них. Сергей редко вмешивался в работу коллеги, но иногда приходилось, особенно если это касалось престижа фирмы или незапланированных мероприятий.
– Что с твоим лицом, Сережа? – спросил Осипов.
– То, что будет и с твоим после некоторых объяснений.
Он выложил на стол несколько фотографий.
– Тебе знакомы эти снимки?
Геннадий просмотрел фотографии.
– Константин Вербин, и что? Снимки делали мои ребята. Минут за двадцать до взрыва.
– А кто с ним за столиком?
– Понятия не имею. Девушка сидит к нам спиной, ее лица не видно. Рядом женщина и какой-то парень.
– Взрыв с пожаром твоя идея?
– Да. На клуб был отдельный заказ. Все очень просто. Одним махом мы выполнили два заказа. Место в клубе бронировала секретарша Вербина, девчонку обработали, и она заказала столик там, где надо.
– Плохо обработали. Вербина предупредили. На снимке Николай Вербин, родной брат Константина, близнец. Из этой компании чудом спаслась дочь Константина – Эвита Вербина, дома ее зовут Ева. Она в больнице. Это та, что на снимке сидит к нам спиной. Братья собирались отпраздновать свой день рождения, но Константин так и не приехал. Похоже, знал, что его заказали, и вместо себя подставил близнеца.
– И свою родную дочь? Шутишь!
– Выясни подробности. Направь в больницу к девчонке следователя. Надо выяснить, где находится ее отец. Заказ не выполнен.
– Я разберусь, Сережа. Утечка информации из нашей конторы исключена. Константин Вербин не мог знать о готовящейся акции. Исключено.
– Мог. Если он сам себя заказал.
– Полный бред.
– Через два часа дашь мне полную выкладку по этому делу. Если кто-то думает, что он умнее нас, то мы обязаны доказать обратное.
Сергей вышел из кабинета, хлопнув дверью. Осипов был задет за живое, небрежность в его работе не допускалась, ошибки исключались. Он вызвал к себе дежурных оперативников и потребовал принести ему пленку с записью заказчика.
По рации прозвучала команда: «Центральная, перехвачен звонок. Кривоколенный переулок, двенадцать, драка во дворе. Осторожно, они могут быть вооружены».
Данила включил двигатель и помчался на место события. Он находился совсем рядом и через пять минут был на месте. Во двор заезжать не стал, схватил видеокамеру и, бросив машину, побежал. Трое били одного, вокруг дерущихся носилась собака и лаяла. Парень в оранжевой безрукавке пытался метлой отбиваться от бритоголовых в кожаных куртках. Из окон за бойней наблюдали любопытные. Данила включил камеру и встал за дерево, переведя тумблер на ночную съемку. Сделав максимальное увеличение, пытался поймать в кадр лица дерущихся.
Увидев раскосые глаза парня в оранжевом жилете, он понял причину конфликта. Скинхеды, вооруженные обрезками арматуры, издевались над инородцем. Данила пытался заснять лица, что было неправильно, драку надо снимать общим планом, тогда она выглядит эффектно, личности в таких случаях большого значения не имеют. В какой-то момент стальной прут достиг цели. Дворник упал и уже не поднялся. Скинхеды бросились прочь. Данила подбежал к упавшему, чтобы чем-то ему помочь, но не успел – парень с раскроенным черепом был мертв.
– Сволочи!
Минуты две он стоял над трупом, потом поднял камеру и продолжал съемку. Данила поднял камеру и прошелся панорамой по окнам дома. Десятки лиц с хладнокровием наблюдали за происходящим. Послышался звук милицейской сирены. Он отошел от трупа и встал за дерево. Собака скулила и лизала руку покойника. Оператор продолжал съемку. Приехала «скорая», труп погрузили в машину, пес побежал за ней. Данила сел в джип и поехал следом за «скорой», снимая собаку, которая неслась за машиной из последних сил, потом отстала и легла посреди проезжей части.
– Самоубийца! Тебя же раздавят, – буркнул Данила и вышел из машины.
Удостоверение полковника милиции позволяло проходить любые кордоны, и Геннадия Осипова пропустили в палату больной, несмотря на позднее время. Увидев Еву, Осипов оторопел. Перед ним была точная копия Татьяны Снежинской – жены его шефа Сергея. Девушка встретила милиционера в форме спокойно. По ее реакции Осипов догадался, что перед ним не Таня, которая хорошо его знала как бывшего сослуживца мужа. Большего ей знать не полагалось.
– Долго вас не задержу, Эвита Константиновна. Несколько вопросов по существу.
– Пожалуйста, пожалуйста. Я нормально себя чувствую. – Девушка отложила книгу в сторону. – Присаживайтесь.
Осипов не мог оторвать от нее глаз. Такой игры природы он еще не видел. У них даже прически и длина волос были одинаковые, вот только цвет глаз отличался. У Тани глаза светло-карие, а у Евы зеленовато-голубые.
– Эвитой вас назвали в честь Эвиты Перон?
– Да. Папа был влюблен в нее в молодости. Везде в доме висели ее фотографии. Потом мама их выбросила. Даже к легенде его ревновала.
– А вы немного похожи на оригинал. Такая же красавица.
– Но не такая знаменитая.
– Отец вас уже навещал?
– Нет, он в командировке, но один раз звонил. Мама в больнице, в другой.
– Расскажите, как вы оказались в клубе «Боливар». Ваш отец так туда и не приехал. Погиб его брат Николай. Я прав?
– Да. К счастью, папе повезло и мне тоже в какой-то степени. Когда прогремел взрыв, я находилась в дамской комнате.
– Значит, судьба. А почему вы не приехали вместе с отцом?