Дикий наездник
Шрифт:
— Отдай ее мне!
Каэлледин обернулась на крик, ожидая встретить несущееся к ним демоническое чудовище, однако увидела Иврайну, летящую на вихре из душ к ее семейству подобно баньши из легенд. Дщерь Теней указала мечом на Найалла и повторила требование:
— Отдай ее мне, лорд Огненных Сердец.
— Нет! — закричал в ответ Найалл, прижимая кулак к груди так, словно что-то защищал. — Она не твоя!
— Нуаду! — Запаниковавшая Каэлледин первым делом подумала о брате, позвав его по вещательным волнам. —
— Уже лечу.
Она увидела, как его кружащая вдалеке «Гадюка» свернула к ним.
— О чем ты? — резко спросила Каэлледин, становясь между отцом и Открывающей Седьмого Пути. Она бросила взгляд на Найалла. — О чем она говорит?
— Отойди, дитя, или я убью тебя, — предупредила Иврайна. Ее очи слабо заблестели, а кромка меча Скорби озарилась призрачным светом. — Не жди пощады от Открывающей Седьмого Пути. Мы все умрем так или иначе, поэтому не важно, чей клинок тебя сразит.
— Я не могу! — По щекам Найалла ручьями потекли слезы. — Она принадлежит мне.
— Она принадлежит Иннеаду. — Иврайна воспарила выше, и с ее рук и ног сорвались белые молнии. Ветвящаяся энергия сразила приближающихся демонов, создав временное затишье в ярящемся вокруг них бою. Закрученные Клинки вместе с Кровавыми Невестами продолжали прокладывать путь сквозь орду, защищая госпожу. — Если ты не выпустишь ее, я заберу ее сама.
— Кого? — закричала Каэлледин. Она мельком заметила алое пятно, которое мгновением позже превратилось в несущийся через поле брани «Алеан». — Отец, скажи мне.
— Ей нужна… твоя мать, — страдальчески ответил Найалл, снова ухватившись за грудь, будто от боли.
— Что происходит? — воскликнул Нуаду, едва его модифицированная «Гадюка» остановилась перед лордом Огненного Сердца. — Иврайна, не смей угрожать моему отцу!
Открывающая Седьмого Пути повернулась к наследнику клана, однако ее лицо смягчилось. Меч Скорби чуть опустился. Она посмотрела на Найалла и грустно кивнула:
— Скажи им, Найалл. — Она подлетела ближе. — Скажи им, как ты пытался спасти ее. А затем попрощайся с ней.
— Ты знаешь, о чем она говорит? — спросил Нуаду у Каэлледин. Та покачала головой, стиснув от страха зубы и переводя дикий взгляд с Иврайны на отца.
Открывающая Седьмого Пути замерла перед Найаллом.
— Не следовало так долго скрывать, — мягко промолвила она. — Эта рана убивает тебя, Найалл. Избавься от ее отравы.
Вождь клана согнулся, будто пронзенный в грудь, и Каэлледин подхватила его, чтобы не дать ему упасть.
— Все так, — сказал Найалл. Он перевел взгляд с Каэлледин на Нуаду и обратно. Она никогда не видела его настолько беззащитным и слабым, даже в моменты наихудших приступов болезни. — Твоя мать… Она не сгинула в Паутине, не целиком.
— Не целиком? — Нуаду перегнулся через поручень боевой платформы. На его лице читалось противоборство эмоций, и наконец на нем застыла маска недоверия. — Что ты натворил?
— Вы оба знаете, что когда-то я служил духовидцем. Паутина удержала ее отлетающую душу, и я увидел, как Великий Враг тянет к ней свои когти. Я разбил ее путевой камень и вобрал душу в себя.
Внутри Каэлледин схлестнулись радость и отвращение, которые были не в силах взять верх друг над другом.
— Что ты наделал? — сипло прохрипела она, как будто горло ей сжала невидимая рука.
— Как такое возможно? — спросил Нуаду.
Та женщина не была его матерью, и дикий лорд не мог понять намерения Иврайны. Его спокойствие только пуще разозлило Каэлледин. Она повернулась к Иврайне, воспламеняя свой клинок.
— Твой мертвый бог не спасет ее.
— Иннеад уже забрала ее, — спокойно ответила Иврайна. Она протянула руку, и на ее пальцах заплясала призрачная энергия, миазмы которой отразились в сверкающем путевом камне на нагруднике Найалла. — Ваш отец украл ее.
— Ее хотела поглотить Та-что-жаждет! — огрызнулся Найалл. — Я защитил ее.
— Иннеад спасет ее, — заверила Иврайна и махнула рукой, будто дергая за нить.
Из путевого камня брызнуло золотое сияние, отчего вождь болезненно вскрикнул.
— Не трогай его! — закричала Каэлледин, но не подкрепила слова действием, бессильная перед мощью провозвестницы.
— Послушай ее. — Эти слова Нуаду были последним, что она ожидала услышать.
Каэлледин перевела потрясенный взгляд на единокровного брата.
— Друткхала тебя не слышит, тебе некого впечатлять, — выпалила она.
— Я уже говорил, что дело не в ней, — возразил Нуаду. — Если мы не можем довериться Иврайне, значит, нам не за что больше сражаться.
— Речь ведь не о твоей матери…
Каэлледин перевела взгляд обратно на отца и увидела, как в его глазах растет смирение. Она отстранилась от него, оставив того слабо стоять на ногах, и отвернулась.
— Ее дух освободится, — промолвила Иврайна. — Она не хочет быть привязанной к трупу в безмолвном мире. Йотия жаждет слиться с эфиром, ответить на зов Иннеада. Отпусти ее, Найалл, и она приведет меня обратно к Шепоту.
Посланница Иннеада обернулась, мимолетно указав на демонических зверей и огромных монстров, сражающихся с альдари и некронтир вокруг них.
— Сделай это. — Каэлледин поняла, что слова сорвались с ее собственных уст. Из глаз потекли горячие слезы, и она опустила ладонь на руку отца, почувствовав терзающие его муки. — Ее удерживание не принесет добра.
Нуаду соскочил с платформы и встал с другой стороны от отца, положив руку ему на плечо в знак поддержки. Он без слов кивнул, соглашаясь с Каэлледин.