Дикий вьюнок

Шолох Юлия

Пан Гектор некоторое время думал.

— У него нет шансов.

— Нет, — тут же кивнул князь. — Но Жосту помогают князья Туманной топи, они поддерживают его требовании настолько, что предоставили в распоряжение бастарда свои войска, которые хоть сей момент готовы выдвинуться к столице. Понимаешь?

— Сейчас? А что насчет приказа короля о сборе войск для похода на бунтовщиков отбившегося побережья?

— Приказ ими проигнорирован, — князь устроился удобнее. — Неповиновение слишком демонстративное, чтобы быть правдивым. Но кто знает… я уже

не знаю ничего. Кроме одного — нас хотят послать первыми, потому что нас не жалко. А в остальном… Если долго думать… Мне последнее время постоянно что-то кажется, мерещится… По углам прячутся тени круоргов, которые не могут не вернуться за своей силой. Которые не в состоянии уйти от этого источника, привязаны к нему и болтаются за спиной по свету, как веретеница шариков на веревочке.

Гектор слушал молча и очень серьезно.

— Это ерунда, со временем их источники смешаются и отпустят хозяев. Но еще я часто думаю о том… Знаешь, Гектор, она иногда кажется такой… невинной.

— Кто? — быстро спросил пан Гектор.

Янош замолчал и уставился в кубок. Сделал еще глоток.

— Такой… испуганной. Безопасной. Простой. Любая куртизанка способна улучшить свою жизнь, да еще такую убогую… Не понимаю. Она всегда ночует в своей комнате, все время проводит на работе или с подругами. Этот ее знакомый… она ни разу не была в его комнате. Как и у любого другого. Когда я думаю об этом, мне хочется…

Он снова замолчал.

— Почему так, Гектор? Не понимаю.

Тот пожал плечами. Старался сохранить лицо спокойным, но было видно, что он чем-то задет. И очень сильно задет. Однако Янош не замечал. Пан Гектор медленно продолжил.

— Возможно, она просто осторожничает. Неизвестно, что слуги думают о тебе, но скорее всего она, как и остальные, на всякий случай боится. Или у нее существует определенная цель, которой она добивается. Куртизанки такого уровня не играют по мелочи, ты же знаешь. Такие ставят на кон королевства. Увидишь, если дело не выгорит, она примется вести себя как остальные. Понизит ставки.

— А если нет? — хрипло спросил Янош.

Пан Гектор, наконец, изволил налить вина и себе. Глотнул залпом.

— Янош… Дело тут не в ней. А скорее в том, готов ли рискнуть… ты сам. Ты можешь пройти по второму кругу и пережить прошлое еще раз? Еще раз увидеть в чистой воде все, что всплывет, стоит нырнуть глубже? Ты справишься?

— Нет, — очень быстро качнул головой Янош. — Второй раз нет. Не хочу.

— Тогда забудь, — жестко отрезал пан Гектор, откидываясь на спинку.

— Я не знаю, что мне делать, — тяжело признался князь. — Эта неопределенность сводит с ума. Иногда я хочу ее убить. Останавливаю себя на грани, за которой — безумство… И это пугает.

— Отправь ее куда-нибудь с глаз подальше.

Князь молча улыбнулся.

Пан Гектор вздохнув, взял кувшин и поставил на пол — кувшин был пуст.

— Значит, ты не сможешь сделать ничего, — недовольно пробурчал советник.

Янош уставился на пламя и неопределенно пожал плечами.

— Ну, кое-что могу. Ты ведь понимаешь, что Задобин здесь с целью оценить наши возможности? Король хочет проверить свои догадки. Значит… скоро они попытаются заставить нас слушать королевский приказ силой. По сути неважно… вернется Задобин, нет… Что за новости привезет. Грызни все равно не избежать.

— Ты не станешь! — возмущено воскликнул пан Гектор.

Князь молча отсалютовал ему кубком. Пан Гектор отставил свой, вскочил и наклонился над Яношем, внимательно заглядывая в лицо.

— Скажи мне еще одно. Ты убил немало людей. Не все из них заслужили смерти. Но при этом… это твое нетерпение к насильникам. Откуда оно? Тебя в детстве никто не трогал… Или я чего-то не знаю? Почему ты готов убить за подобное без разговоров? Есть люди, которые издеваются над другими куда более изощренными способами. Но тебе плевать. А насильники… в чем их уникальность?

— Сядь, — ответил князь. — Скажу. Да это и не секрет, спросил бы раньше — раньше бы узнал. Ты пока меня не нашел… не в этот раз, а после смерти родителей, я жил на улице. И видел кое-что.

— Кто-то из твоих знакомых поймали и изнасиловали?

— Да. Ей было четырнадцать.

— Убили?

— Нет.

— Янош… Не хочу расстраивать, но для детей, выросших на дне это обычное дело, они невинности лишаются гораздо раньше. Четырнадцать… Вполне вероятно она давно уже сама этого хотела.

— Да, — вдруг повысил голос Янош. Пан Гектор не смог скрыть удивления.

— Что да?

— Ты прав, — тот усмехнулся. — Дети дна… Ее эти скоты продержали неделю в доме. И убедили, что она уже родилась шлюхой. Что они просто привели ее к тому, что на роду написано. Что все равно она бы такой стала. Слышишь, Гектор? И она по-ве-ри-ла.

Тот растерялся, но ненадолго.

— И что дальше? Что с ней случилось?

Князь смотрел уже равнодушно.

— Вскоре она ушла в публичный дом. И мне больше было не с кем смотреть, как течет вода в реке. Как прыгают в воду напуганные лягушки. Как беззвучно и волшебно летают стрекозы. Впрочем… после возвращения из «гостей» ее такое времяпрепровождение уже не интересовало. Она бредила силой похоти, которую умеет вызывать у мужчин.

Я вздохнула и вьюнок заволновался. Но с места не сдвинулся. Странно было находиться в двух местах одновременно. Вдвойне чуднее было сознавать, что я по-прежнему лежу в своей кровати, а рядом спит теплая Тося, тихо сопя мне на ухо.

К счастью, пан Гектор опомнился и перестал расспрашивать князя о прошлом, а вместо этого плотно припал к кубку.

— Мне жаль, — сказал он, как только оторвался, одновременно нашаривая рукой очередной запечатанный кувшин. Бухнул его на столик. Князь с готовностью протянул ему свой кубок.

— Не жалей. Я давно уже не помню ни ее лица, ни имени. Но с тех пор не люблю, когда убивают что-то… что-то светлое в душе. Тело ладно, оно забывает. Но хрупкое, там… — Князь сжал кулак и ударил себя в грудь.