ДИКИЙ ЗАПАД. РАННИЕ РАССКАЗЫ
Шрифт:
– Вперёд, – прошептал он и взмахнул рукой.
Он спешил сцепиться с дикими индейцами, хотя бешено устал, почти выдохся. Его солдаты имели истерзанный вид. Совсем недавно он поражал всех своей выправкой и выносливостью, совершая переходы, во время которых люди его отряда буквально вываливались из сёдел без сил. Он же оставался бодр и подтянут. За это его прозвали Крепкой Задницей.
Теперь он устал. И всё же некая мрачная сила заставляла его спешить. Весь предыдущий день он вёл кавалеристов под палящим солнцем, не позволяя сделать остановку. Но люди вымотались. Вечером пришлось устроить привал.
Неподалёку разведчики
– Куда ты торопишься? – Кастер будто бы услышал голос.
– Я спешу вперёд. Это моя работа, мой долг, – ответил он шёпотом.
Призрак сделал в сторону Кастера пару бесшумных шагов и взял его двумя пальцами пуговицу рубашки.
– Ты знаешь, что такое долг? А ненависть – долг? А сумасшествие – тоже долг? Тобой всегда двигала ненависть. Ненависть сделала тебя героем, принесла тебе славу. Но ненависть в конце концов ломает человека: превращает его в больного…
Кастер недовольно дёрнулся.
Перед ним покачивались на ветру привязанные к шестам волосы. За спиной потрескивли костры. Ночь казалась безмятежной. И вдруг непонятно откуда, будто из-под земли, донеслась тоскливая индейская песня. Генерал торопливо огляделся и понял, что это его следопыты-Арикары, уединившись подальше от армейского лагеря, расположились в глубине ущелья и затянули песню смерти.
Тут внезапно рухнуло полковое знамя, воткнутое в землю. Кто-то поторопился поднять его и укрепить древко поглубже, но оно свалилось снова.
– Дурной знак, – вынырнул из темноты лейтенант Макинтош, на что Кастер странно оскалился, погрозил лейтенанту пальцем и скрылся в палатке.
Чарли Рейнолдс по прозвищу Одиночка, давнишний спутник Кастера, весь день перехода хранил тяжёлое молчание и теперь вдруг стал раздавать свои вещи: табак, чистое бельё и прочую мелочь, оставляя себе только патроны. Солдаты забеспокоились. Чарли Рейнолдс был своего рода барометром настроения. Если он начал раздавать свои вещи, значит, он предчувствовал неладное.
Ближе к полуночи Кастер резким шагом вышел из своей палатки и велел немедленно сниматься и двигаться маршем дальше. Гремя копытами и снаряжением, кавалеристы продолжили путь в кромешной тьме. Отовсюду доносилась солдатская брань и шум осыпавшихся по склону камней.
Лишь когда занялась заря, полк остановился. Многие повалились на землю и сразу заснули, не меняя случайных поз. С лошадей текла пена. Скауты-Вороны поднялись на обдуваемый свежим ветром утёс, откуда далеко просматривались окрестности, и долго вглядывались в голубоватый горизонт. Потом солдаты услышали, как со скалы полилась заунывная погребальная песня. Разведчики прощались с жизнью. Индеец по кличке Половина Жёлтого Лица, поправляя на голове синюю армейскую фуражку, приблизился, мягко ступая по камням, к генералу и знаками объяснил, что впереди ясно различалось громадное облако, поднятое пасущимся табуном Лакотов. Кастер нетерпеливо поднёс к глазам бинокль. Верхняя губа его, треснувшая посередине, нервно вздрагивала.
– Ничего не вижу, – отнял он бинокль от лица, угрюмо сверкнул глазами и перевёл взгляд на стоявшего с другой стороны темнокожего дикаря по
– Нас убьют, – сказал тот на плохом английском.
Кастер лишь загадочно хмыкнул в ответ.
– Их много, – настаивал Кровавый Нож.
– Да, да, конечно, – генерал снял шляпу. Ветер зашевелил его коротко остриженные волосы, редеющие на затылке.
Он сделал шаг в ту сторону, куда скауты указывали руками, и тут что-то невидимое толкнуло его в грудь, преграждая дорогу. Порыв ветра заклубился пылью и соткался в прозрчные огромные ладони, которые жестом запрещали ему идти вперёд. Кастер сжался, побледнел, взгляд его потух. В одно мгновение он сделался похож на старика. Кровавый Нож догадался по выражению лица Кастера, что тот увидел нечто страшное.
– Да, конечно, их много… Значит, это моя судьба… Столкнуться с бесчисленной ордой… – прошептал он, посмотрел вперёд и вдруг побагровел. – Но никто не остановит меня! Слышите?
Капля густой слюны налипла на его небритом подбородке.
– Бентин! – хрипло позвал он. – Вы отправляетесь с тремя эскадронами на прочёсывание местности на левом фланге. Ступайте, не надо медлить. Майор, – повернулся он к одутловатому майору Рино, посеревшему лицом, – вы с тремя эскадронами езжайте прямо. Если обнаружите Лакотов, атакуйте их, не теряя ни минуты! Я с пятью эскадронами зайду справа.
Пока мятая замшевая фигура генерала, подрагивая бахромой, отдавала распоряжения, из индейской палатки шагнул чернокожий кавалерист, бережно неся на руках тело мёртвого Лакота, оставленное соплеменниками в палатке. Лицо покойника было густо покрыто алой краской, в расчёсанных на пробор волосах торчало широкое белое перо. Негр, тяжело переставляя ноги в сапогах, донёс мертвеца до журчащего ручья и бросил его в воду. Постояв недолго, он расстегнул пуговицы синего мундира и сел на песок.
– Генерал, – капитан Бентин облизал губы и прищурился, солнце отсвечивало от жёлтой одежды Кастера, – не лучше ли нам оставаться вместе?
– Прекратить разговоры! – гаркнул Кастер. – Что там за человек отдыхает на берегу?
– Дормэн! – резким голосом позвал чернокожего солдата лейтенант Пэйн, – почему не в седле?
Негр неспешно выпрямился, поглаживая взмокшую рубаху, и направился к лошади. Ноздри его широкого носа сильно вздувались, на них подрагивали капли пота. Он равнодушно посмотрел на офицеров и тихо проговорил:
– Теперь уже всё решено. Мы едем туда, откуда нет возврата.
Колонны, поднимая густую пыль, поползли по взгорбленной прерии, шелестя вялой травой и бряцая аммуницией, отяжелённые усталостью и унынием. Жаркое воскресное солнце пекло всё сильнее, и воздух, недавно ещё по-утреннему свежий, теперь сгущался духотой. Позади плывущих в мареве кавалеристов кто-то из краснокожих скаутов подпалил палатку, и чёрный столб вонючего дыма потянулся в ядовитую небесную лазурь, где уже растаяло последнее облачко.
Кастер постепенно забирал вправо и после получаса езды, перевалив через холмы и впадины, далеко слева увидел кавалеристов майора Рино. Они мчались во весь опор. Распластавшаяся впереди долина угрожающе вспучилась крутыми холмами возле русла реки.
К Кастеру подскакал проводник-метис и придвинул к нему своё покрытое сильным загаром лицо. Его палец указывал на густое облако пыли за рекой.
– Нам не справиться с таким количеством дикарей. Это пыль их табуна. Слишком большой табун. Слишком много Лакотов.