Дикое поле
Шрифт:
Вдруг Софрон, отличавшийся очень острым слухом, настороженно поднял голову
— Кажись, плывет?
Через несколько минут и другие услышали легкий всплеск. Вскоре появилась мокрая голова пловца, и его рука ухватилась за борт.
— Ну? — помогая ему влезть в челнок, нетерпеливо спросил Никола.
— Пусто, — натягивая порты и рубаху, глухо ответил казак. — Я с этого краю смотрел. Аксен дальше поплыл.
Теперь ждали возвращения Аксена. Тот был молод, дерзок и неутомим. Но что делать, если и он вернется ни с чем? Софрон вертел во все стороны головой,
Аксен вынырнул совершенно неожиданно. Никола перегнулся через борт, подхватил его под мышки и рывком вытащил из воды.
— Есть! — не дожидаясь вопроса, выдохнул казак. Все разом зашевелились.
— Где? — загорелся Фролов. — Где они?
— Насилу отыскал, — обтираясь куском холстины, начал рассказывать Аксен. — Хитро запрятались, почитай, случаем наткнулся, когда возвращаться хотел.
— Где они? — прервал его Никола.
— Саженей этак сотни две будет от речки. По правому берегу. Затончик тама, камыши, камни.
— Сколько их?
— Трое или четверо. Я близко подплывать побоялся, чтобы не спугнуть. Один на корме сидел, караулил.
— Так, один челнок войдет в речку. Высадитесь — и бегом по бережку: перерезать дорогу, чтобы по суше не улизнули, — начал распоряжаться Фролов. — А мы подберемся поближе — и вплавь. Живыми брать!
Предупреждать, чтобы не стреляли, он не стал: ни ружей, ни пистолетов у казаков не было. Ведь расчет — застать басурманов врасплох, а на крайний случай действовать кинжалами. Но лучше обойтись без этого. Пока выгребали к устью речушки, Никола разобрал лежавшую на дне челнока сеть и отмахнул от нее кинжалом большой кусок. Свернул его и привязал к голове.
— Добро переводишь, — недовольно пробурчал Софрон.
— Ниче, новую сплетем, — весело оскалился Фролов. — Табань!
Вторая лодка вошла в речку и скрылась в темноте. Оставив Софрона на веслах, четверо казаков быстро разделись и поплыли за Аксеном. Однако вскоре начались заросли камыша, вода едва доходила до пояса, так что пришлось брести по топкой грязи. Пробиравшийся впереди Аксен остановился и поднял руку. Впереди неясным пятном смутно темнела узкая и длинная татарская лодка. На ее корме сидел человек, похоже — дремал.
«Хорошо устроились, — подумал Никола. — Крепость далеко и в то же время почти рядом. И как только есаул о них проведал?»
Он отвязал от головы сеть, передал ее Аксену, ткнул себя пальцем в грудь и показал на сидевшего на корме. Потом осторожно двинулся вперед, затаив дыхание и боясь выдать себя всплеском или хрустом сломанного камышового стебля. Чужая лодка словно медленно выплывала из темноты: судя по острому, чуть приподнятому носу и плавным обводам бортов, она была очень быстроходной. Скорее всего, у нее есть и мачта, которую басурманы сняли. Ну, осталось пять шагов, не больше. Четыре, три, два…
Неожиданно сидевший на корме
Аксен мигом развернул сеть и набросил на татар, спавших в лодке. И тут же на них, не успевших понять, что случилось, навалились казаки, приставив к горлу каждого острый кинжал.
— Вяжи их, — вытягивая из воды незадачливого караульного, велел Никола. — Рты заткните, чтоб не орали.
Вместе с караульным татар оказалось четверо. Их по одному вытащили из-под сети, связали, забили рты тряпьем. Но поговорить можно было только с тремя — караульный валялся без сознания.
— Кто такие? — Никола вытащил кляп у старшего седобородого татарина.
— Рыбаки, бедные рыбаки, — ответил тот. — Мы ни с кем не воюем, нам есть надо.
— Врет, — усмехнулся Аксен.
— Зачем мне врать? — задергался старик. — Правду говорю.
Никола резко выбросил вперед длинную руку и крепко ухватил его за бороду. Потянул ее в сторону, выворачивая челюсть.
— Рыбак? А рыба где? Сети где? Из ружьишка по рыбке пуляешь?
Татарин выпучил глаза и присел от жуткой боли. Почувствовав, что хватка на бороде немного ослабла, жалобно простонал:
— Ничего не знаю, ничего. Непогода сюда загнала.
— Опять брешет, — равнодушно отметил Аксен. — Который день на небе ни облачка и море спокойное. Сколько же ты тут прячешься?
— Да ну его в болото! — обозлился Фролов. — Потом поговорим. Беги на берег, скажи, что взяли. Пусть сюда идут. Устроим засаду, а второй челнок отправим в город: порадовать есаула вестями…
Казаков для охоты за скрывающейся в степи татарской заставой есаул отбирал, наверно, более придирчиво, чем бояре выбирали невесту для царя. Наконец определил почти два десятка, среди которых было несколько опытных сакмогонов, поскольку без них искать басурман в широкой степи дело гиблое. Никто из них не знал, куда, с кем и надолго ли он отправляется. Все выехали за ворота поодиночке и собрались в балочке, верстах в пяти от крепости. Конечно, жаль оставлять бедного Макара под замком, но с затеянной Федором облавой нельзя было больше медлить. Есаул твердо решил не успокаиваться, пока не вскроет наболевший гнойник.
Он вывел казаков к морю, раскинул их цепью и велел неспешно ехать вдоль побережья, отыскивая следы татарских лошадей: старые они или свежие, не имело значения. Важно зацепиться за след и начать его разматывать. Эта идея родилась у него после того, как он догадался, что вести в Крым идут морем. Значит, те, кто встречался с изменником в степи или под стенами крепости, должны приехать на берег.
Время близилось к полудню. От земли поднимался настоянный на травах дух, в воздухе дрожало знойное марево. Кони часто обмахивались хвостами, отгоняя надоедливых оводов, и поворачивали головы в сторону моря: им, как и людям, хотелось оставить пыльную и жаркую степь, сменив ее на прохладу пенистых волн.