Дикое сердце ветра

Ларичева Елена Анатольевна

– Если мы не на леднике, а мы точно не на леднике, сможем выйти к океану. А там ходят китобойные суда. У нас есть невозможный, но все же шанс.

– Я очень хочу верить, что мы не совершаем ошибку, - признался пилот.

И они шли, уже не споря. Даже не разговаривая. Сил на болтовню не было. Они не позволяли друг другу спать, ибо сон здесь равносилен смерти. Ели на ходу, растягивая паек. За годы жизни на земле, Ванибару сумел приспособиться к местной пище и даже находил ее вкусной. Но

паек был отвратительным.

На третьи сутки начались миражи. Среди сугробов вставали домики с гостеприимно манящими зажженными окнами. Проносились люди на санях, запряженных собаками. Мимо бесшумно проехало нечто отдаленно напоминающее паровоз… У горизонта зеленели леса… Миражи приходили в те редкие минуты, когда солнечный диск выкатывался на край горизонта, подразнивая обессиливших путников, но позволяя проверить направление.

Тундра не так пуста, как может показаться незнакомому с ней человеку. Несколько раз летчик и командор видели полярных волков. Но Ванибару стрелял в воздух, и звери убегали. Потом появились птицы, и это дало надежду, что скоро их путешествие закончится. Что будет, когда они выйдут к воде, думать не хотелось.

Видя, что у летчика обморожены ноги, Ванибару ненадолго уступал ему платто. Сам гатур, непривычный к земной гравитации, гораздо большей, чем у него на родине, с великим трудом ступал по снегу. Но командор оказался куда более выносливым к морозам, и пока мог их терпеть.

Вольро бредил на ходу, и, в конце концов, гатур, отягощаемый сзади рюкзаком с оружием и запасом пищи, взял летчика на руки, и едва сам не теряя сознания, медленно полетел к Вьюжному океану на платто, пока то, шесть дней лишенное энергетической подпитки, не рухнуло в снег бесполезным куском железа. Но это уже было неважно. Перед ними, взломав припай, грузно ворочался океан, скидывая с себя намороженные за долгую полярную ночь льдины.

Шесть дней без сна… Летчик с обмороженными ногами… Подошедший к концу паек… Сам Ванибару был уже на пределе возможностей. Гатур физически в несколько раз сильнее человека. Жаль только, эта сила не распространяется на ноги…

Не обращая внимания на миражи и боль, он шел вдоль берега, поддерживая, а то и волоча на себе Виреза. Шел на запад, туда, где должны были их искать…

Их спасло чудо: метеостанция, где несли вахту пятеро ученых с Деи и один каюр с Сонного Архипелага. Они вышли на лай собак и увидели двоих, спотыкающихся путников.

Через два дня с островов прилетел дирижабль, приводнился в заливе. И уже пришедших в себя летчика и командора доставили к нему на лодке…

Это потом спасенным стало известно - на поиски пропавшего пера вылетели семь самолетов. Ни один не вернулся. Потом были три и еще два. Тот же результат. Со спутника за ними проследить не удавалось. Облака, всполохи сияния… Словно кто-то мешал.

–  Я уверен, на этой земле нечего делать ни человеку, ни гатуру, - завершил свой

рассказ Ванибару.

–  Но вы же выжили, - удивилась Танри.

–  Толку-то!
– в голосе гатура звучала горечь.

После возвращения в Равидар и двух месяцев, проведенных в больнице, командора ждал новый удар. Поскольку инициатива провести учения на Данироль исходила от самого Ванибару, его обвинили в служебной ошибке, повлекшей за собой гибель соплеменников и людей, отправили в отставку с запретом на дальнейшую службу в крыльях. Командора хотели выдворить обратно на Сириус, где его ничего хорошего не ждало. Но за Ванибару вступился Вольро Вирез, выживший летчик. Его поддержали Артур Кризо, ректор Воздушной Академии Лиссарана, и Виржиния Лео, тогда только совершившая свой знаменитый перелет.

–  Благодаря им я остался на Земле. И ушел преподавать в Академию. После того скандала дорога мне была закрыта и в гражданскую авиацию, и в воздухоплавание. Меня бы не взяли даже драить полы пассажирских кают на дирижабле. Фегинзар постарался.

–  Кто это?
– спросила Танри.

–  Ты что, не слышала про нашего дорогого адмирала? Надеюсь, судьба не сведет тебя с ним. Мало обнаружится среди людей и гатуров более недостойных своего дела созданий!

–  Но неужели ничего нельзя было сделать?
– не могла для себя уразуметь Танри.

–  Бесполезно, - гатур закрыл большие глубокие глаза и прошептал.
– Мне осталась только память о настоящих полетах и рубцы от обморожения. И холод, и ветер… Дай с тобою повою, ветер, враг ты мой грозный!

–  Это вы!
– девушка спрыгнула со стола.
– Вы Фредерик Надар!

–  Да, - командор выглядел обескураженным.
– А откуда… Ну да, полюс, снег… Наши воспоминания вошли в резонанс!

–  Я помню все ваши стихи наизусть. Я имею в виду из "Дикого сердца ветра"… - призналась девушка.

–  Стихи, это громко сказано, - смутился гатур, но все же продекламировал:

Я холодные тайны потревожил нечаянно.

Мне они нашептали о земле беспечальной.

О земле, где метелей простираются крылья,

Где весна в колыбели замерзает бессильно.

Танри подхватила:

Где под ртутной луною ходят желтые звезды…

Дай с тобою повою, ветер, враг ты мой грозный!

Твой кинжал переточен, раскрошился по краю.

Бесконечные ночи, я почти вас прощаю.

А командор завершил:

Лучезарное небо, ты же ярче неона!

Не увидел нигде бы этих вспышек зеленых.

Это разве не чудо - здесь дуэтом замерзнуть

С не рожденной весною, глядя в медные звезды?

–  Хорошо, Танира Комидари. Летите на свою Данироль. Но непременно возвращайтесь. Я не прощу себе, если вы останетесь там навсегда. Помните, вас ждет небо!