Дикое золото
Шрифт:
– Как хотите, – с неудовольствием сказал Аргамаков и, на сей раз не обращая ни малейшего внимания на деликатное покряхтыванье Ларионова, наполнил рюмки. – Прошу-с! Давайте без тостов, речь пойдет о печальном… Алексей Воинович, мне, право же, неловко и больно, но вы ведь наверняка предпочитаете суровую действительность убаюкивающей лжи… С вашим Струмилиным все обстояло неприглядно… и чертовски банально. Повод для несомненного самоубийства был весомый и лежал на поверхности… – он нервно налил себе одному и выпил одним махом. – Вскрытие делал доктор Галковский, военный врач с большим опытом… Во-от такая гуммочка была у вашего Струмилина в головном мозге,
24
Гума обыкновенная (лат.).
– Пожалуй, – мертвым голосом сказал Бестужев, глядя в пол, на крашеные доски. Проглотил коньяк как лекарство, бездумно, механически. – Бессмысленно спрашивать, не ошибся ли ваш доктор?
– Бессмысленно, батенька, – легонько похлопал его по колену Ларионов. – Как мне объяснили, сифилитическая гумма на поздней стадии развития – это такой недвусмысленный знак, какой опытный врач ни с чем иным не спутает… У него должны были быть дикие головные боли, расстройство внимания и утрата способности к толковой работе… Я ведь говорил вам, что Струмилин, собственно, и не работал вовсе. Так, проглядывал бумаги, нехотя беседовал с разными людьми, видно было, что делает он это через силу, что с ним неладно что-то… У меня с самого начала были недоумения, лишь потом все разъяснилось…
– Но он должен был знать…
– Не обязательно, – пожал плечами Ларионов. – Доктор мне все подробно растолковал. Если не имелось ярко выраженных признаков поражения кожных покровов, мог и не подозревать ни о чем и лечиться, скажем, от мигрени, безуспешно, понятно… Вот такой печальный сюжет, Алексей Воинович. Понимаете теперь, почему я старательно избегал всяких разговоров о Струмилине, стремясь удержать таковые в самом узком кругу? Неприглядная история получается, если выйдет наружу… Вряд ли там, в столицах, будут нам благодарны, допусти мы утечку… Еще и оттого… Как бы вам деликатнее…
– Еще и оттого, что у него здесь была любовница? – спросил Бестужев, глядя в пол. – Я уже все знаю, Василий Львович. Что в «Старой России» порой бывают не только проститутки, но и дамы… э-э, стоящие несколькими ступеньками выше на общественной лестнице, что Струмилина, судя по всему, регулярно навещала как раз дама из общества…
– Вот то-то и оно, голубчик, – печальным, севшим голосом сказал Ларионов. – Именно так и обстоит. Представляете, ежели он эту неизвестную дамочку… наградил? Врач уверяет, что первые симптомы в этом случае возникают не ранее чем по прошествии месяца, но все равно… Возможен нешуточный скандал. Если все станет известно… Думаю, даже генералу Герасимову придется пережить несколько неприятных минут. Во-первых, Струмилин полностью самоустранился от командировки, в которую его послали. Во-вторых, мог заразить венерической болезнью даму из общества… Да нам такое устроит либеральная печать…
– Вы так и не установили, кто была эта женщина?
– Алексей Воинович… – полковник открыто взглянул ему в глаза. – Вы будете возмущены, узнав, что я не хочу ее устанавливать? Что не испытываю ни малейшего желания это делать?
– Пожалуй, что и нет, – после долгого раздумья сказал Бестужев, ни на кого не глядя. – Пожалуй, с вашими действиями
– Ну, в деликатности Викентия Сергеевича я уверен, – сказал Ларионов. – Таким образом, история эта не выйдет за пределы нашего тесного круга. Жаль Струмилина, но кто же мог подумать… И ведь не первый случай. Не помните, часом, девятьсот седьмой? То самое самоубийство подполковника Климачёва?
– Да, я знакомился с бумагами, – кивнул Бестужев. – В самом деле, точное повторение ситуации…
Горлышко графина звякнуло о тонюсенький край рюмки – это Аргамаков наливал себе первому. Не было никаких сомнений, что он надолго запьет, но Бестужева это уже не интересовало. У него как раз родилась идея, быть может, и неплохая…
…Субъект в шляпе набекрень, наряженный под франтика, шлепал за Бестужевым из рук вон бездарно, прямо-таки наступал на пятки. Бестужев засек его сразу, едва вышел из гостиницы, уже в партикулярном платье, – но пока что не стал предпринимать никаких действий, только сделал незапланированный крюк длиной в несколько кварталов, чтобы не осталось никаких неясностей.
Их и не осталось. Преследователь, судя по его поведению, являл собою классического «михрютку», как это называл генерал Герасимов. Оторваться от него без труда сумел бы и менее опытный, нежели Бестужев, сыщик, – но вот спешить как раз и не следовало.
Случай представился вскоре. Завидев того самого городового, что откровенно испугался разбираться с неизвестной красавицей, Бестужев вдруг решительно шагнул на проезжую часть, подошел к скучавшему стражу порядка и напористо, без тени колебаний сказал:
– Вот что, любезный. Видишь вон того субъекта? Что к витрине отвернулся?
– Так точно-с… – сказал городовой, еще не понимая, чего от него хотят.
– Разберись-ка, что за тип, – сказал Бестужев властно, с уверенностью имеющего право. – Ходит за мной уже полчаса, прилип, как репей к собачьему хвосту. Кто его знает, вдруг да ограбить норовит… Ну, что стоишь?
Городовой окинул цепким взглядом сначала его, потом «михрютку», столь неубедительно изображавшего интерес к витрине кондитерской, что Медников, легендарный учитель филеров, давно лишил бы такого растяпу парочки зубов.
Судя по физиономии городового, барский вид Бестужева ему представился гораздо более весомым, нежели облик топтуна.
– Сию минуту-с, – решительно заявил городовой. – Извольте подождать, мы мигом… Эй, государь милостивый!
Бестужев добросовестно ждал на краю тротуара. Он не мог ни расслышать разговора, ни рассмотреть своего преследователя – городовой его заслонял широкой спинушкой. Но вдруг стало ясно, что ситуация далека от простоты. Очень уж странный вид был у неспешно плетущегося к Бестужеву городового – верзила смотрел себе под ноги в тщетных попытках придать своей конопатой физии бесстрастность. Добредя, все так же не поднимая глаз, он протянул:
– Обознались, видать, ваша милость. Вполне приличные-с господа, гуляют себе. Показалось вам невесть что…
Бестужев украдкой глянул поверх его плеча. «Михрютка» все так же торчал у витрины, полуотвернувшись.
– Что он тебе показал? – шепотом спросил Бестужев.
– Ничего-с… – опущенный долу взгляд городового вильнул так, что никаких сомнений не оставалось.
– Стоять спокойно! – страшным полушепотом распорядился Бестужев, из ладони показывая городовому свою карточку охранного отделения. – Не вздумай навытяжку, болван! Стой, как стоял! Он тебе показал то же самое?