Дилетант

В тёмной бездне вселенского НИГДЕ, в беспокойстве заворочался тёмный Демон ада. Вопреки всему, ему снились кошмары. Кто-то безликий и могущественный, твёрдой поступью приближался к нему. Этот безликий не делал угрожающих жестов, не произносил страшных слов, он приближался молча. Но от всей его сущности несло неумолимым гневом и ненавистью. В страхе, Демон, один из Великих сущностей пытался бежать, но его тело отказывалось ему подчиняться. Движения были скованы, вялы и слабы. Попытавшись ударить своего врага мощным заклятьем, он напугался ещё больше. Заклятье, которое могло расколоть гору, было отброшено с пугающей лёгкостью. Враг приближался. Безликий протянув руку, схватил Великого за горло. Демон пытался сопротивляться, но его руки, парализованные ужасом, лишь бессильно цеплялись за что-то и отказывались ему подчиняться. Великий Демон хотел жить и если бы только мог, то с мольбою обратился к своему неизвестному врагу,

Некоторое время, Великий приходил в себя, приводя свои мысли и чувства в порядок. Обследовав подконтрольное ему пространство и убедившись в отсутствии опасности, удовлетворённо смежил веки. Врагов он не ощущал, магическая энергия поступала исправно, подвластных душ тоже было в избытке. Да и кто может угрожать Великой сущности? Только другая Великая сущность. А этого, в обозримом будущем, не предвидится. Всё давным-давно поделено и решено. А сон, это всего лишь сон. Ведь и Демонам, даже Великим, снятся сны. Вопреки всему.

Всю ночь меня мучили кошмары. Проснувшись с больной головой и отвратительным настроением, я начал свой неторопливый утренний моцион. Видимо, кому-то, там, в небесах, этого показалось мало. Как всегда, в последние несколько дней, с утра позвонили из банка и в хамской манере информировали, что я снова просрочил очередной платёж и меня ждут большие неприятности. Меня подвергнут судебному преследованию, после чего ко мне приедут бандиты, судебные приставы, прокурор, милиция и мне даётся два часа, что бы я положил некоторую сумму на счёт, иначе мне придётся продавать квартиру, что бы рассчитаться с банком за набежавшие проценты по кредиту. Невольно удивившись, я поинтересовался у позвонившей мне хамки, дружит ли она с головой? Уточнил, приедут ли все обещанные лица на одной машине, или на разных, после суда, или до него, потом внимательно выслушал ответ — что это не моя проблема, кто и на чём приедет, моё дело деньги платить. Тут я, уже не сдержавшись, обозвал её дурой, выслушал в ответ в смысле — мужик, ты не сказал ничего нового. Ты встрял и сам дурак. Я положил трубку и подумал, что понедельник день тяжёлый. Чувство раздражения, недовольства собой и всем миром не пропадало.

Честно сказать, я люблю все времена года. Зиму за снег, за иллюзию чистоты города. Лето за его зелень, запахи цветов и солнце. Осень за нежность чувств и предвкушение перемен. Весну за рождение нового, звон ручейков, пробуждение природы. Вот только в мои сорок лет, переходные сезоны уже не так сильно радуют. Стали тревожить старые травмы, вылазить простудные заболевания, появилась депрессия. Стало всё каким-то серым и не радостным. А тут ещё и развод с женой… В понимании её мамы, я полный неудачник, дочка достойна принца. Поэтому лучше ей быть одной, чем с таким «козлом» как я. Грустно всё это. Да я и не спорил. Делить было почти нечего, я остался в своей квартире, а она съехала к своей дорогой мамочке. Как я слышал от общих знакомых, принца пока не нашла. Но в поисках.

С испорченным с утра настроением, я весь день пробегал по делам, так ничего полезного и не набегал, устал как собака, или даже три собаки. Притащил своё уставшее тело домой, съел бутерброд с суррогатной колбасой, залил всё холодным чаем и как был в одежде, так и рухнул на диван. Только начал подрёмывать, как зазвонил мобильник, посмотрел на номер, звонил мой старый товарищ, с которым мы периодически общались уже лет двадцать. Счастливым, пьяненьким голосом он мне сообщил, что стоит возле моего дома и сейчас ко мне зайдёт. Не успел я его отговорить от этого неразумного решения, как он отключился. Тяжело вздохнув, я поплёлся к зазвонившему домофону.

Вообще, мой старый дружбан Юрка, очень странный оптимист. Вернее оптимист-неудачник. За что бы он не брался, всё у него получается как-то не так, или вообще ничего не получается. Вечно попадает в какие-то странные истории и частенько его приходится из них вытаскивать, бросив все свои дела. Любитель выпить и большой любитель зайти в гости в не подходящий момент, но как бы жизнь его не била — всегда с улыбкой на круглом весёлом лице. Вот и сейчас, точно знаю, что он без работы, где-то умудрился заработать денежки и тут же их пропил. Юрка поднялся ко мне на этаж, радостно сообщил, что он счастлив меня видеть, как всегда полез обниматься. С трудом увернувшись от его объятий, я провёл его к себе в комнату, где плюхнувшись на диван, он жизнерадостно обрадовал меня, что абсолютно пьян и поэтому до дома самостоятельно не доберётся и мне, личности трезвой и не пьющей, торжественно поручается сопроводить его тело домой. Объяснять этому не трезвому гуманоиду, что мне совсем не в радость его тащить на ночь глядя, на другой край города — было бесполезно. Пересчитав наличность, свою конечно, у Юрки бесполезно было чего искать, я грустно вздохнул, ехать придётся на муниципальном, на себе тащить этот «груз», такси не по карману. Оделся, сгрёб шатающуюся «мебель» в охапку и отправился на остановку. А что делать? Дома его не положишь, этот индивидуум имеет привычку бродить по ночам, или разбудить с воплем души — «Саня, сгоняй за бутылкой!», это называется «прощай спокойная ночь». Приходится тащить, да и не в первой мне это. Чем он беззастенчиво и пользуется, гад. В автобус мы угнездились нормально, даже места сидячие достались. Юрка сразу завязал разговор со спящим напротив мужичком, что-то ему доказывал, а мужичок, похрюкивая во сне, с ним соглашался. Короче, они были друг другом довольны. Доехав до нужной остановки, мы с Юркой выгрузились, вернее я вышел и выгрузил Юрку. Он от духоты в салоне автобуса совсем сомлел и сейчас «почти» спал, вися у меня на руке. Когда до его дома оставалось минут пять нашей скорости, рядом с нами остановился милицейский уазик. Выскочившие двое сотрудников радостно поинтересовались, куда это мы так быстро идём. Зная больную и ранимую психику наших «защитников» я вежливо ответил, что веду немного «уставшего» товарища домой, не дожидаясь требования, достал свой паспорт и подал одному из них в руки. Полистав мой «докУмент», сержант, некоторое время пристально приглядывался и принюхивался ко мне. Затем поинтересовался, как так случилось, что я трезв, на что я ответил, что мне и так хорошо, что алкоголь только испортит моё абстрактное мировосприятие. Посоветовав не умничать и больше не попадаться, вернув паспорт, разочарованные милиционеры уехали. А я продолжил путь по заснеженной улице, размышляя, кому нужны такие «правоохранители», которые видят преступление уже в том, что человек «выпил», при этом, не отказывая себе в этом удовольствии. Тем временем Юрка пытался петь, утащить меня купаться во все сугробы, ну а я сопротивлялся, как мог и упрямо волок его в сторону дома.

Уже подходя к панельке, в которой жил Юрка, я услышал громкие голоса. Тон этих голосов мне сразу не понравился, шла какая-то перепалка. Не то, что бы я боялся, но в случае потасовки, мне будет тяжеловато, не сбежишь и Юрку не бросишь. Под фонарным столбом, почти перед Юркиным подъездом, стояла толпа молодняка, примерно человек в пятнадцать. С первого взгляда было видно, что группа молодёжи выясняет отношения. Как всегда «тёрки трут». Тут им интересен не результат, а сам процесс. Логично прикинув, что от толпы до стены здания примерно метров пять и нам вполне достаточно, что бы проскочить, я вполне спокойно двинулся к дверям подъезда, понимая, что молодняку с их «тёрками» мы сейчас нафиг не нужны.

Логика логикой, а вот такой фактор, как Юрка, я не учёл. Неожиданно, «тело» мирно болтавшееся на моей руке выпрямилось, оттолкнуло меня в сторону и уверенным шагом шагнуло в самый центр толпы, к той компании, которая с этот момент увлечённо мерилась, кто кому, сколько должен. От неожиданности я на некоторое время растерялся, но сразу понял, что мы серьёзно вляпались. Юрка раздвинув плечами спорящих, на пальцах, начал им объяснять, что он живёт в этом подъезде, окна его квартиры выходят как раз на эту сторону и поэтому их «базары» будут ему мешать спать. Поэтому, что бы сохранить своё здоровье, он советует им быстро отсюда свалить. Один из парней обалдело его спросил: «Мужик, тебе чего надо?!» Юрка ответил, цедя через зубы: «А ты, толстое чмо, вообще молчи». Толпа ошарашено загудела, на что Юрка, эдак свысока, огляделся и сказал: «Да и вообще, откуда столько лохов в моём дворе собралось?» Я едва успел заметить резкое движение того парня, которого Юрка обозвал «толстым», Юркины ноги оторвались от асфальта и он упал где-то среди толпы, которая с радостными выкриками начала месить его ногами.

С криком «всем стоять!» я кинулся туда, где упал Юрка. Растолкав окружившую тело толпу, я встал над ним.

— Чего творите парни? Не видите, мужик пьяный, не соображает, что говорит. А вы и рады попинать?

— А ты чего, с ним, что ли? — спросил, меня «толстый».

— А если с ним, то что? — ответил я, оглядывая лица окруживших меня парней и понимая, что мне уже целым из этой передряги не выбраться, и главное, что бы Юрка не вздумал вставать, иначе его забьют совсем.

Едва уловив быстрое движение «толстого», я уклонился, пропуская мимо, его удар с правой руки. Мельком отметил, что парень наверняка посещал секцию бокса и скорее не толстый, а плотный. Килограмм на пятнадцать потяжелей меня. Понимая безвыходность ситуации, я рефлекторно, разорвав дистанцию, на автоматизме выдал ему прямой удар ногой в грудь и, уловив движение сбоку — ударил, крутнувшись на месте, рукой в лицо другому желающему. Не ожидавшая сопротивления толпа отхлынула, я замер в стойке, сзади, у моих ног лежал Юрка.

В груди, бухало сердце, в котором одновременно угнездились страх, злость и досада на бессмысленность и глупость ситуации. Страх, потому что я предвидел, что толпа не отступит, психология простая, их много — я один, мне не справиться. Злость, потому что из-за бардака в стране, у молодняка начисто атрофировались чувства уважения к возрасту, жизни и здоровью окружающих, их волнует только собственное «сейчас». А сейчас у них был я — бесплатное развлечение. Избить и скрыться, что бы потом за баночкой пива, в красках, хвалиться друг перед другом, кто и как пинал беззащитного и как, тот кричал и корчился от его ударов. Все мысли легко читались на их лицах. Досада была, потому что потеря, даже временно, трудоспособности, нанесёт материальный ущерб моему бюджету, а это голод, деньги взаймы и вообще мало приятного для меня.