Дилогия об изгоняющем дьявола
Шрифт:
Потом повернулась к Карлу:
— Пап, он пьяный. Ты лучше туда не ходи.
Карл кивнул.
Равнодушные глаза молча следили за его руками. Карл достал из заднего кармана брюк бумажник.
— Как мама? — поинтересовалась женщина, затягиваясь сигаретным дымом и не сводя глаз с бумажника.
Карл отсчитывал десятидолларовые купюры.
— Она чувствует себя хорошо.— Он кивнул.— Мама чувствует себя хорошо.
Женщина судорожно закашлялась и прикрыла рот рукой.
— Проклятые сигареты,— прохрипела
Карл заметил у нее на руке следы от уколов.
— Спасибо, пап.
Он почувствовал, как она вытягивает у него из пальцев деньги.
— О Боже, нельзя ли там побыстрей?! — заорал мужчина из комнаты.
— Слушай, пап, давай поскорей, а? Ты же его знаешь!
— Эльвира!..— Карл неожиданно сделал шаг вперед и схватил ее за руку.— Сейчас в Нью-Йорке открылась больница! — почти умоляя, прошептал он.
Дочь скорчилась и попыталась вырвать руку.
— Ну хватит!
— Я пошлю тебя туда! Они помогут! Тебя не посадят в тюрьму! Это...
— О Боже мой, ну хватит, па! — хрипло воскликнула женщина, высвободив наконец руку.
— Нет, прошу тебя! Это...
Она захлопнула перед ним дверь.
Карл горестно опустил голову — последняя его надежда рухнула.
Из квартиры раздались приглушенные голоса, послышался циничный женский смех, перешедший в кашель.
Карл повернулся и застыл на месте. Перед ним стоял лейтенант Киндерман.
— Может быть, мы поговорим, мистер Энгстром? — хриплым голосом спросил детектив. Он еще не избавился от одышки после подъема и стоял, засунув руки в карманы. Во взгляде устремленных на Карла понимающих глаз была грусть.— Я думаю, теперь мы можем поговорить.
Глава вторая
В кабинете директора Института лингвистики Каррас вставил в магнитофон кассету.
Он выбрал на пленке нужные места и переписал их на отдельную кассету. Сейчас Каррас собирался прослушать первую запись. Он включил магнитофон и отошел от стола. Каррас и директор молча слушали лихорадочное и невнятное бормотание Риган. Потом Каррас повернулся к директору.
— Что это, Фрэнк? Это язык?
Директор — полный седеющий мужчина — сидел на краю письменного стола. Пленка кончилась. Лицо Фрэнка выражало крайнее удивление.
— Какая-то дикость. Где вы это взяли?
Каррас остановил магнитофон.
— Эта запись хранится уже несколько лет. У меня был пациент, страдающий раздвоением личности. А сейчас я пишу статью по этому вопросу.
— Понятно.
— Ну, и что вы думаете?
Директор снял очки и начал покусывать черепаховую оправу.
— Нет, лично я такого языка никогда не слышал. Однако...— Он нахмурился. И опять взглянул на Карраса.— Можно еще раз прокрутить?
Каррас быстро перемотал кассету и запустил ее еще раз.
— Ну, теперь ваше мнение не изменилось?
— Ритм, характерный
— Да, мне тоже так показалось,— согласился Каррас.
— Но язык мне не знаком, святой отец. Он древний или современный? Или вы сами этого не знаете?
— Не знаю.
— Оставьте кассету у меня. Я попрошу ребят, и они проверят.
— Фрэнк, а вы не могли бы сделать копию? Я должен оставить оригинал у себя.
— Да-да, конечно.
— Но это еще не все. У вас есть время?
— Да. Что там у вас?
— Если я дам вам пленку с записью речи двух разных людей, не могли бы вы, сделав семантический анализ, сказать, принадлежит ли речь в первом и во втором случаях одному и тому же лицу?
— Думаю, что смогу.
— Каким образом?
— Здесь молено применить метод подсчета частоты употребления тех или иных знаков. Если у вас есть запись из тысячи или более слов, можно подсчитать количество разных частей речи.
— А молено ли положиться на такой вывод?
— Безусловно. Почти на сто процентов. Такая проверка выявляет разницу и в основном словарном запасе. Здесь имеют значение не столько сами слова, сколько стиль. Мы это называем индексом разнообразия. Дилетанту здесь разобраться трудно, что, впрочем, нас устраивает.— Директор чуть заметно улыбнулся. Потом кивком указал на кассеты, которые Каррас держал в руках.— Если я правильно понял, здесь записана речь двух разных людей.
— Нет. И голос, и слова принадлежат одной и той лее личности, Фрэнк. Я уже говорил вам, это случай раздвоения личности. И слова, и голоса кажутся совершенно разными, но все это принадлежит одному и тому лее лицу. Я буду вам очень обязан.
— Вы хотите, чтобы я проверил записи? С радостью. Я передам их специалисту.
— Нет, Фрэнк, я прошу вас о большем: чтобы это сделали именно вы и как молено скорее. Это очень валено.
Директор заглянул ему в глаза и поспешно кивнул.
— Хорошо-хорошо, я займусь этим.
Фрэнк сделал копию записи с пленки священника, и Каррас вернулся в свою комнату. На полу за дверью он нашел записку. В ней сообщалось, что документы из клиники уже доставлены.
Каррас расписался за пакет. Вернувшись в комнату, он немедленно принялся за чтение и вскоре убедился, что напрасно ездил в институт.
«...предполагается навязчивая идея вины с последующим истерико-сомнамбулическим...»
Но сомнения все-таки остались. Все зависит от того, как объяснять эти явления. А пятна на коже у Риган? Каррас закрыл лицо руками. То, о чем рассказывала Крис, действительно упоминалось в бумагах. Но там также указывалось, что у Риган сверхчувствительная кожа и она вполне могла сама нарисовать эти буквы, проводя по груди пальцем незадолго до того, как замечали их появление букв. Обычная дерматография.