Дин Рид: трагедия красного ковбоя
Шрифт:
Фамилию Буковского Дин уже слышал, поскольку все последнее время внимательно следил за теми событиями, которые происходили в Западной Европе и касались проблемы советских диссидентов. Из англоязычных газет он знал, что за последние пару месяцев в Италии и Франции прошли митинги именно в поддержку Буковского (21 октября в Париже, 25–27 ноября в Риме). Кроме этого, во Флоренции, в рамках международной выставки искусств (Биеннале), которая проходила 15 ноября – 17 декабря, была затеяна дискуссия по диссидентам. Из этого можно было сделать вывод, что именно этого человека Запад хочет видеть в качестве кандидата на обмен. Так оно и вышло. Причем устроители обмена с советской стороны специально подгадали его к юбилейной дате – 70-летию Брежнева.
Обмен состоялся 18 декабря 1976 года
Самолет приземлился в цюрихском аэропорту после полудня. Место приземления было тут же оцеплено полицией – их было человек семьдесят. Все вооружены автоматами. Вскоре сюда же подъехал черный представительский автомобиль, в котором находился Корвалан. Еще через несколько секунд чилийский коммунист вместе с женой вышли на бетонку и направились к самолету. Как вдруг Буковский возмутился: «Это же американцы! Мы хотим в Швейцарию, а не в Америку. Я протестую…»
Корвалан с женой уже поднялись по трапу, заняли места в переднем салоне, а Буковский наотрез отказывался покидать самолет. Люди, приехавшие в автомобиле, заподозрив подвох со стороны чекистов, тут же выхватили из-под плащей автоматы и наставили их на «альфовцев». Ситуация создалась критическая. Тогда чекисты связались со своим шефом – Андроповым. Тот, когда ему сообщили о происшедшем, вдруг рассмеялся: сказал, что опять «вражьи голоса» поднимут вой о происках КГБ. Было приказано успокоить Буковского и передать, что никто не собирается его обманывать. Узнав, что свое честное слово ему дает сам Андропов, диссидент согласился покинуть самолет.
Когда командир экипажа сообщил, что самолет летит в Минск, теперь настала очередь волноваться уже Корвалану. Поначалу думали, что беспокойство связано с изменением маршрута, но оказалось, дело в другом. Советское руководство приняло решение: после обмена в течение суток никаких заявлений не делать. Но Корвалан возражал: «Как же так, исчез, а куда?» Доложили в Москву. Вскоре было дано «добро», и Корвалан с борта самолета сделал заявление для печати. Именно оно на следующий день и было опубликовано в советской прессе, а также у союзников СССР.
Дин узнал об этом тоже из газет. В них же он прочитал и о том, что 23 декабря Корвалан приехал в Москву и был тепло встречен там советскими руководителями. Особенно был рад этой встрече Брежнев, который едва не задушил лидера чилийских коммунистов в своих объятиях и облобызал так, как иной мужчина не целует любимую женщину.
Наступление нового, 1977 года Дин встретил в кругу своей семьи: с ним рядом были жена Вибке и семимесячная дочь Наташа. У всех было прекрасное настроение, и тем, кто видел тогда Дина и его жену со стороны, даже в голову не могла прийти мысль, что меньше чем через год эта семья распадется.
Между тем отношения Дина и Вибке были далеки от идеальных и давно переживали кризис. Дин вновь, как и в первом браке, столкнулся с желанием его второй половины привязать его к дому, к семье. А он этого не хотел, поскольку вся суть его существования была именно в кочевом образе жизни. Без постоянных путешествий, которые позволяли ему с калейдоскопической частотой менять впечатления, он себя просто не мыслил. И находиться долго в четырех стенах, даже среди близких ему людей, он не мог. Вибке этого не понимала, что вполне естественно. Во-первых, она была женщиной, во-вторых – женщиной уже немолодой (она вышла замуж за Дина, когда ей уже перевалило за тридцать). Ей хотелось уютного домашнего очага и мужа, с которым она могла бы видеться не три-четыре месяца в году, а постоянно. И хотя рождение ребенка на какое-то время отвлекло ее от мыслей изменить супруга, однако потом все вернулось на круги своя. И чем чаще Вибке озвучивала эти мысли вслух, тем сильнее росло их с Дином отчуждение друг от друга.
В январе состоялся дебют Дина на восточногерманском телевидении: свет увидел первый выпуск эстрадного шоу «Мужчина из Колорадо», где Дин был не только ведущим, но и одним из участников. Это было типично развлекательное представление, куда Дин приглашал артистов разных жанров – как из ГДР, так и из других, преимущественно социалистических, стран.
В те же дни были завершены последние приготовления к фильму «Эль Кантор» («Певец»), где Дин собирался выступить сразу в трех ипостасях: автор сценария, режиссер и исполнитель главной роли (певец Виктор Лебен). Все было готово к запуску фильма в производство. Даже согласие нескольких известных чилийских эмигрантов принять участие в съемках было получено. Среди этих людей значились: генеральный секретарь социалистической партии Чили и министр иностранных дел в правительстве Сальвадора Альенде Кладомир Альмейда, член ЦК соцпартии Эранана дель Канто, бывший президент Объединения чилийских студентов Алехандро Рохас, известная певица Исабель Парра и ряд других деятелей.
В те же дни начала года Дин встретился с Луисом Варгасом, который специально приехал в ГДР, чтобы рассказать Дину о последних событиях в Чили и предупредить его о возможных провокациях против него, которые могут предпринять агенты чилийской охранки ДИНА.
По словам Луиса, обстановка в Чили по-прежнему была тревожной. Ищейки ДИНА рыскали по всей стране, пытаясь разгромить остатки коммунистического подполья. Однако в орбиту этих действий попадали не только коммунисты. Дина буквально потряс рассказ друга о гибели чемпиона мира 1972 года по подводному плаванию Рауля Чоке. Эта смерть была из разряда совсем недавних – спортсмен погиб в январе 1977 года. Чоке случайно обнаружил в прибрежной полосе Тихого океана, где он промышлял рыбной ловлей, место тайного захоронения останков жертв пиночетовского террора. Это были тела чилийских патриотов, объявленных хунтой «пропавшими без вести». Потрясенный Чоке рассказал о своей находке нескольким друзьям, один из которых, видимо, оказался стукачом ДИНА. В итоге спустя несколько дней спортсмен был убит неизвестными в своем доме. То, что этими неизвестными были сотрудники ДИНА, никто из чилийцев не сомневался.
Однако, даже несмотря на тот террор, который развязала в стране хунта, оппозиция продолжала существовать и действовать. В конце 1976 года в Чили было проведено первое после переворота совещание представителей партий «Народного единства».
Луис также напомнил Дину и о событиях, которые произошли за пределами Чили и где также читался почерк ДИНА.
– По нашим сведениям, с конца прошлого года у пиночетовской охранки созрели новые авантюры в отношении лидеров чилийской эмиграции, – сообщил Луис. – После убийства Орландо Летельера (этого видного деятеля, который был в правительстве Альенде министром обороны, а после переворота стал одним из лидеров заграничной оппозиции, взорвали средь бела дня в столице США Вашингтоне в собственном «Шевроле» 21 сентября 1976 года. – Ф. Р.) у них на очереди еще несколько эмигрантов, в том числе и Кладомир Альмейда, которого ты собираешься снимать в своем фильме. Его пытались убрать еще в декабре прошлого года в Мадриде, где проходил съезд соцпартии, но эта затея сорвалась. Наша разведка сумела запутать убийц и направить их по ложному следу: им подсунули не тот отель, где на самом деле проживали социалисты. Однако ДИНА до сих пор не оставила попыток привести свой приговор в исполнение. Так что имей это в виду.
– Я имею, – ответил Дин, который и в самом деле знал о том, что нескольким чилийским эмигрантам, занятым в его картине, грозит опасность. – Поэтому съемки своего фильма буду проводить здесь и в Болгарии, где архитектура очень напоминает чилийскую. Власти обеих стран пообещали сделать все от них зависящее, чтобы никаких эксцессов на съемках не возникало.
– Некоторых людей из болгарской ДС (Державна сегурность – Государственная безопасность. – Ф. Р.) я хорошо знаю, – сообщил Луис. – Это толковые парни, которые помогают нам в некоторых операциях по доставке оружия и изготовлению документов. Если они что-то обещают, то всегда выполняют. В этом они очень похожи на педантов немцев.