Дин Рид: трагедия красного ковбоя
Шрифт:
К своему стыду, Дин до этого практически ничего не знал об истории этих мест. Ни того, что в Белоруссии во время войны погиб каждый четвертый житель и таких деревень, как Хатынь, здесь были сотни; ни того, что крохотный гарнизон Брестской крепости больше месяца героически сражался с превосходящими силами фашистов. Но даже несмотря на это Дин мог считать себя намного просвещеннее своих соотечественников, которые в подавляющем своем большинстве вообще ничего не знали о героизме советского народа и отсчет войны вели с 1944 года – момента открытия Второго фронта. Именно для того, чтобы восполнить этот пробел, в 1978–1979 годах советские и американские кинематографисты
В Минске Дин дал несколько концертов 18–20 апреля, после чего отправился в Киев. Там он выступал 23–26 апреля во Дворце культуры «Украина». Прием был такой же теплый, как и в Минске: у гостиницы Дина караулили толпы поклонниц, а на концертах буквально заваливали цветами. И это при том, что в Советском Союзе в ту пору в большом фаворе были песни в стиле диско и из каждого окна доносились песни в исполнении групп «АББА», «Би Джиз», «Смоки», мелодии оркестра под управлением Поля Мориа, а из сольных исполнителей больше всего нравились Адриано Челентано, Джо Дассен, Демис Руссос. Дин Рид в этот список всенародно популярных исполнителей не входил, причислямый подавляющей частью молодежной аудиторией к гонимой эстраде социалистических стран. Однако, даже несмотря на это, свой слушатель у него был, и процент их был достаточно высокий, в первую очередь за счет людей среднего и пожилого возраста. Им Дин Рид продолжал нравиться своей простотой, скромностью и нешумным репертуаром.
После Киева Дин отправился в Ленинград, где дал несколько концертов вместе с ВИА «Верасы» в спортивном комплексе имени В. Ленина (28 апреля – 1 мая). И опять на всех его выступлениях были аншлаги. Первомай Дин встретил в городе на Неве, и это событие произвело на него большое впечатление.
Дин специально встал с утра пораньше, сделал привычную зарядку, позавтракал и вышел на улицу. В это время колонны демонстрантов шли по Невскому проспекту, и люди, узнав Дина Рида, стали звать его в свои ряды. А тому только это и было нужно. Поэтому он с радостью влился в колонну и даже получил из рук мужчины, шагавшего рядом, красное знамя. И хотя Дин плохо говорил по-русски, однако переводчика ему не понадобилось: все было понятно и так, без лишних слов. Потом Дин признается: «Проходя по Дворцовой площади, я подумал: „Ты должен быть счастлив, ведь находишься на земле, где начиналась Великая Октябрьская революция“.
К сожалению, Дин в тот день был, наверное, одним из немногих, кто думал подобным образом. Большинство демонстрантов относилось к происходящему без излишней патетики, а то и просто равнодушно. К тому времени советское общество вступило в полосу серьезного кризиса, когда большинство пропагандистских лозунгов уже не работало. Ситуация дошла до той точки, когда верхи и низы жили обособленно друг от друга, сохраняя подобие тесной связи только внешне: в виде многочисленных плакатов, развешанных во всех советских городах, где значилось, что «Народ и партия едины». 74-летний Брежнев выглядел уже совсем плохо.
Не лучшим образом обстояли дела и у других руководителей страны, которые пребывали в не менее преклонном возрасте, чем генсек: самому старому члену Политбюро Арвиду Пельше шел 83-й год, Михаилу Суслову – 79-й, Николаю Тихонову 1 мая исполнилось 76 лет, Андрею Кириленко шел 75-й год, Дмитрию Устинову – 73-й, Андрею Громыко – 72-й. Возраст еще четверых членов Политбюро приближался к семидесяти (им было от 65 до 69 лет). И только двум представителям высшего партийного ареопага не было еще шестидесяти: Григорию Романову исполнилось 58 лет, Михаилу Горбачеву – 50. Это был своеобразный рекорд: ни одно государство в мире не имело такого количества престарелых руководителей.
Естественно, люди это видели и реагировали соответственным образом: про членов Политбюро в народе ходили десятки анекдотов и саркастических частушек. Все это дискредитировало власть, а самих ее проводников делало посмешищем в глазах окружающих. И это при том, что население не видело своих руководителей вблизи, не знало, как они себя ведут в обычной жизни. Но все обо всем догадывались. Позднее многолетний телохранитель Брежнева Владимир Медведев публично поведает о том, как выглядели руководители страны вблизи:
«С министром иностранных дел Громыко разного рода ЧП случались неоднократно. В конце семидесятых годов Брежневу вручали очередную Золотую Звезду Героя. Все соратники и единоверцы стояли на почтительном расстоянии, выходили по очереди к микрофону и дружно аплодировали каждому восхвалению своего вождя. Неожиданно Громыко стало плохо, он начал заваливаться. С одной стороны к нему прижался стоявший рядом Андропов, с другой притиснулся еще кто-то, и так, сжатого с двух сторон, Андрея Андреевича в полуобморочном состоянии вынесли из зала…
В другом случае еще один из лидеров страны в перерыве всесоюзного совещания зашел в туалет, сел на унитаз и… заснул там. Охрана сорвала дверь, разбудила! Я не могу назвать его фамилию – стыдно. За страну стыдно, за великую державу.
Андрей Павлович Кириленко являлся фактически третьим лицом в партии, а значит, и в государстве. У него началась атрофия головного мозга, но он продолжал работать… Мне приходилось быть свидетелем его телефонных разговоров с Брежневым. Кириленко звонит:
– Леонид, здравствуй!
– Здравствуй.
– Это я, Андрей.
– Слушаю, слушаю тебя, Андрей.
– Ты знаешь… – вдруг замолкал. Наступала длительная пауза. Леонид Ильич сидит, улыбается, ждет. – Леонид, извини, вылетело из головы…
– Ну ничего. Вспомнишь – позвони.
Брежнев с улыбкой передавал мне:
– Ну вот, хотел что-то сказать и забыл…»
Стареющие руководители просто физически не могли уже нести на своих плечах бремя огромной страны, однако продолжали руками и зубами держаться за свои руководящие кресла. В их среде сложилось мнение, что если кто-нибудь из них уйдет на заслуженный покой, то это внесет дисбаланс в общество и сыграет на руку их врагам. Они даже не задумывались, что их упорное нежелание уступить свои места более молодым и энергичным лидерам наносит стране еще больший вред. И каждый день такого промедления только усугублял ситуацию: народ стремительно терял остатки доверия к власти, общество разлагалось, проблем во всех областях жизни становилось все больше и больше.
Однако внешне все продолжали строить хорошую мину при плохой игре: власть трубила о своем единстве с народом, а народ рапортовал о своей поддержке власти. На самом деле между властью и народом образовалась настоящая пропасть, которая с каждым днем увеличивалась все сильнее и сильнее. Срочные меры надо было принимать еще пять лет назад, на XXV съезде КПСС, но этого сделано не было. В итоге к следующему съезду КПСС, который состоялся в феврале 1981 года, советское руководство пришло практически в том же составе, но состав этот был уже катастрофически стар. А старым людям перемены ни к чему. И в то время, как в начале 80-х мир подошел к очередному переделу сфер влияния, советское руководство уже было не в состоянии отвечать на эти вызовы времени.