Дин Рид: трагедия красного ковбоя
Шрифт:
– Внешне вы производите впечатление достопочтенного джентльмена, а ведете себя как распоясавшийся подросток. Постыдились бы своих седых волос.
На что пожилой мужчина ответил:
– А вы ведете себя как уличная девка, которая за пару долларов готова лечь под кого угодно. Вы, например, легли под красных.
После этих слов толпа загудела пуще прежнего, и дело вполне могло закончиться потасовкой, если бы в коридор не вышел один из работников консульства, видимо, привлеченный шумом. Жестом успокоив людей, он обратился к Дину:
– Что я могу сделать для вас, мистер Рид?
– Вы можете восстановить справедливость, – стараясь говорить как
Толпа опять недовольно загудела, снова послышались ругательства в адрес Дина. Но работник консульства вновь заставил толпу замолчать и, глядя в глаза Дину, сказал, буквально чеканя каждое слово:
– Нет, господин Рид. Вы сделали одну маленькую, но весьма существенную ошибку. Видите ли, территория посольства – действительно часть территории США, а здесь – территория консульства. Она находится в распоряжении чилийских властей. Следовательно, они могут делать с вами все, что захотят. А я не смогу ничего сделать, если даже они отправят вас на каторгу в Антарктиду.
Услышав эти слова, толпа радостно загалдела, послышались аплодисменты. А тот самый пожилой мужчина, с которым до этого пикировался Дин, радостно возвестил:
– Каторга – самое подходящее место для этих недорезанных марксистов!
Дин понял, что проиграл, поэтому предпочел не вступать в бессмысленную полемику и отошел к стене. Толпа расценила это как свою победу, и ругательства в адрес Дина посыпались с новой силой. Понимая, что ситуация снова выходит из-под его контроля, работник консульства подозвал к себе сержанта и попросил его отвезти Дина в полицейское управление. На этот раз Дин не стал спорить и покорно проследовал в автомобиль. Но прежде чем сесть в него, Дин бросил взгляд на окна посольства. В одном из них, на втором этаже, он заметил нескольких людей, которые во все глаза смотрели на то, что происходит на улице. Дину показалось, что в одном из этих людей он узнал посла США в Чили Эдварда Корри. «Ну что ж, тем лучше, – удовлетворенно подумал Дин. – Значит, уже сегодня о моем поступке будут знать в Вашингтоне».
Спустя несколько минут Дина привезли в Главное полицейское управление Сантьяго и доставили в кабинет начальника этого учреждения. Шефом столичной полиции оказался поджарый мужчина с бледным лицом и усталыми глазами. Он сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, и вертел в руках щипцы для сигар. Толстая дорогая сигара лежала тут же, на столе, готовая быть использованной по назначению в любую секунду. Однако начальник не спешил к ней притрагиваться. Вместо этого он предложил Дину занять место в кресле напротив себя и, когда тот последовал его приглашению, без всяких предисловий спросил:
– Зачем вы это сделали, мистер Рид?
Дин так же без подготовки ответил:
– Потому что я люблю свою страну.
– Это, по-вашему, любовь? – Брови полицейского взлетели вверх. – Стирать флаг своей страны на глазах десятков человек?!
– Если правительство моей страны убивает миллионы людей вдали от своих границ, то любой честный американец имеет право сказать ему в лицо самые нелицеприятные слова. А поскольку я много раз уже это делал и понял, что слова плохо доходят по моего правительства, то решил перейти к действиям. Стирка государственного флага на глазах общественности – хороший повод для моего правительства задуматься.
После этих слов в разговоре возникла пауза, во время которой оба собеседника не отрываясь смотрели в глаза друг другу. Наконец первым не выдержал страж порядка. Отложив щипцы в сторону, он произнес:
– Я вполне могу понять вашу нелюбовь, мистер Рид, к каким-то поступкам своего правительства, но я поражен, что вы до сих пор так и не поняли, что совершили кощунственный поступок. Нельзя втаптывать в грязь один из государственных символов своей родины!
– А я поражен вашим упорством не понимать очевидных вещей, – чеканя каждое слово, сказал в ответ Дин. – Вы ошибаетесь, утверждая, что флаг моей родины втоптан в грязь мною. Этот символ уже втоптали в грязь задолго до меня: в Доминиканской Республике, во Вьетнаме и других странах, где солдаты моей страны проливают кровь невинных людей. И сегодняшняя моя акция – это всего лишь попытка разбудить совесть человечества для понимания той несправедливости, которую мое правительство навязывает народам всего мира, прикрываясь именем свободы. Ведь свобода, о которой оно говорит, это свобода подчинять себе чужие страны в своих интересах.
– Как много высокопарных слов, – сказал шеф полиции, после того как Дин замолчал. – Такое впечатление, будто вы на митинге, мистер Рид. Между тем в этом кабинете нас только двое. Вы можете говорить своими словами, а не цитатами, почерпнутыми вами из передовиц марксистских газет?
– Именно своими словами я с вами и разговариваю, – все тем же спокойным голосом ответил Дин. – Но даже если вам угодно считать, что мои слова – это фразы из передовиц марксистских газет, пусть будет так. Потому что эти передовицы говорят правду. Разве это не верно, что помимо той свободы, которую проповедует правительство моей страны, есть еще и другая свобода? Свобода каждой матери знать, что, когда ее ребенок родится, он не умрет при рождении от недостатка медицинской помощи. Свобода не быть голодным и не бояться стать безработным. Свобода жить в старости с достоинством и не страдать из-за отсутствия средств к существованию. Вот за какие свободы я выступаю. И, стирая сегодня флаг моей родины, я только хотел показать, насколько он запятнан «свободой наоборот».
– Ну что ж, видит бог, я делал все от меня зависящее, чтобы уладить этот инцидент, – не скрывая своего разочарования, заявил шеф полиции. – Но вы, мистер Рид, избрали другой путь. Поэтому мне придется действовать строго по закону.
Сказав это, шеф полиции нажал на кнопку вызова и, когда в кабинет явился его секретарь, приказал ему препроводить Дина в соседнюю комнату. Дин понял, что шеф полиции будет советоваться по его поводу с кем-то из высоких начальников – судя по всему, с самим министром внутренних дел или кем-то из его заместителей. Так оно и было. После звонка министру шеф полиции вновь вызвал Дина к себе. На этот раз хозяин кабинета не предложил гостю сесть, а жестом подозвал его к столу и положил перед ним какой-то документ и авторучку.
– Вам необходимо ознакомиться с этой бумагой и подписать ее, мистер Рид, – сказал шеф полиции.
Дин взял в руки документ и углубился в чтение. В документе сообщалось, что Риду надлежит через два дня, в половине десятого утра, прибыть в здание суда для участия в рассмотрении его дела. Посольку эта бумага ни в чем не ограничивала его свобод, Дину не оставалось ничего иного, как подписать ее. После того как он сделал это, его отпустили. Едва Дин вышел из полицейского управления, как его тут же окружили журналисты, которые приехали сюда от здания посольства. Один из них спросил: