Дин Рид: трагедия красного ковбоя
Шрифт:
– Однако ты, Юрий, хорошо живешь на родительском попечении.
– Ничего, скоро я буду жить один: мне обещают выделить отдельную квартиру.
– Но обеспечение и там будет таким же? – улыбнулся Дин.
– Понимаю, куда ты клонишь, – по губам Юрия пробежала легкая усмешка. – Да, привилегии вещь заразная: если пристанут, то не отвяжешься.
– Значит, теперь ты мыслишь иначе, чем тогда, в Тбилиси?
– Мыслю я так же, но жить приходится иначе, – ответил Юрий. – С тех пор, как мы с тобой последний раз виделись, много воды утекло. И многое изменилось. Вон тот же Шелепин
Услышав последнюю фразу, Дин рассмеялся. А Юрий, даже не обратив на это внимания, продолжил:
– Многие считали, что Брежнев слабак, а он вон как повернул: всех под себя подмял. Причем не только здесь: он даже чехов приструнил. Теперь вот за либералов взялся: два месяца назад Твардовского снял с поста главного редактора журнала «Новый мир». А этот журнал был главным рупором наших прозападных либералов. Кстати, надеюсь, ты к ним не относишься?
Дин не успел ничего ответить, поскольку в этот миг в комнату вошел пожилой статный мужчина в элегантном темном костюме. Взглянув на него, Дин мысленно сравнил его с лондонским денди – столь импозантно он выглядел. Поскольку в его лице явственно проступали черты лица Юрия, Дин сразу догадался, что это его отец, Петр Сергеевич. Поднявшись со своего места, Дин протянул руку для приветствия. После того как они пожали друг другу руки, Купцов-старший сказал на чистейшем английском:
– Сразу чувствуется рука спортсмена. А вот мой отпрыск даже зарядку по утрам не делает. А вы, Дин, этим делом явно не пренебрегаете?
– Зарядку я делаю ежедневно с девятнадцати лет, – ответил Дин, после чего пояснил: – Это помогает мне в моей актерской работе.
– Это помогает не только в актерской работе, но и вообще в жизни, – добавил Петр Сергеевич. – Я с детства слежу за своим здоровьем и, как видите, нормально выгляжу в свои шестьдесят с небольшим. На наш шестой этаж поднимаюсь без лифта. И в МИДе им не пользуюсь. А наш Юрий в свои тридцать уже имеет одышку и брюхо, как у любителя пива. Я уж и не знаю, как с ним бороться.
– А не надо со мной бороться, отец, – подал голос Юрий. – Надо просто смириться.
– Вы согласны с моим сыном? – спросил у Дина Купцов-старший.
– Я не могу вам что-то советовать, поскольку я тоже многие советы отца игнорировал, – ответил Дин.
– Ну, допустим, у вас были на это несколько иные причины, – выказал свою осведомленность Петр Сергеевич. – Хотя в одном я соглашусь: дети, особенно сыновья, часто идут наперекор своим родителям. И в этом, видимо, есть своя сермяжная правда.
– Что и следовало доказать, – радостно возвестил окончание спора Юрий и опрокинул в себя очередную стопку водки.
Как ни странно, но отец не поддержал порыва своего сына и вместо спиртного налил себе в бокал клюквенного морса из графина. Сделав несколько глотков, он поставил бокал рядом с собой и вновь обратил свой взор на Дина.
– Честно признаюсь вам, Дин, я давно мечтал с вами познакомиться, – сказал Купцов-старший. – Вы один из немногих американцев, который, кажется, искренне верит в наши идеалы.
– Почему кажется? – спросил Дин.
– Потому что определенные сомнения на этот счет все равно остаются, – улыбнулся Купцов-старший. – И вы, Дин, это прекрасно знаете.
По тому, как улыбнулся Петр Сергеевич, Дин понял, что тот говорит без всякой задней мысли – честно и откровенно. Поэтому никакой обиды эти слова у него не вызвали. И та симпатия, которая возникла у Дина к этому человеку с первых же секунд его появления, у него не только сохранилась, но даже стала еще крепче. Поэтому Дин решил быть с этим человеком столь же откровенным.
– Я прекрасно понимаю, что многими людьми мои поступки воспринимаются как конъюнктурные, – сказал Дин. – Дескать, этот американец продался русским, чтобы сделать себе у них карьеру. Но дело в том, что карьеру себе я уже сделал: во многих странах меня знают как популярного певца и киноактера. Так что эти обвинения абсурдны и я на них внимания не обращаю.
– И слава богу, что не обращаете, – поддержал Дина его собеседник. – Но вы должны быть готовым к тому, что такие разговоры всегда будут преследовать вас во время каждого визита в нашу страну. И наша либеральная интеллигенция никогда не простит вам ваших высказываний в защиту социализма.
Последняя фраза настолько поразила Дина, что он с удивлением воззрился на своего собеседника, не в силах вымолвить хотя бы слово.
– Что, удивлены? – По губам Петра Сергеевича пробежала усмешка. – Я имею в виду нашу прозападную либеральную интеллигенцию, о которой только что упоминал мой сын. Она всю жизнь кормится с руки власти, но в душе люто ее ненавидит. И при первом же удобном случае продастся господам капиталистам, что называется, с потрохами. Поэтому для нее такие, как вы – хуже самых рьяных коммунистов. Ведь вы коренной американец и своим личным примером опровергаете главный аргумент наших либералов – что на Западе жизнь как в раю. Теперь уяснили?
– Теперь уяснил, – кивнул Дин.
– Вот и отлично. Кстати, в Италии, где вы теперь обитаете, у вас тоже не так много сторонников?
– Вы и это знаете? – удивился Дин.
– Мне положено это знать: я все-таки работаю в Министерстве иностранных дел. И прекрасно информирован о том, что подавляющая часть итальянских коммунистов близка по своим настроениям нашим либералам. Дураки, они думают, что, критикуя нашу политику, они делают благо коммунистическому движению.
– А вы как считаете? – поинтересовался Дин.
Петр Сергеевич ответил не сразу. Сначала он отпил из своего бокала очередную порцию клюквенного морса, а потом бросил взгляд на своего сына, который, после нескольких рюмок водки, выпитых им без закуски, теперь клевал носом, сидя на стуле. И только после этого Купцов-старший ответил:
– Это типичная ересь. Ее, по идее, надо выжигать каленым железом, как это в свое время делала инквизиция. Но этого, к сожалению, не будет. Поэтому ересь эта будет только шириться и в итоге приведет к необратимым последствиям.