Дин Рид: трагедия красного ковбоя
Шрифт:
В марте реформы, проводимые Альенде, вступили в новую фазу своего развития: были взяты под контроль государства медные рудники Чукимата и Эль-Теньенте, на которых заправляли американцы. В Конгрессе началось обсуждение поправки к конституции страны, которая позволила бы немедленно национализировать медные рудники и тем самым лишить американцев самого лакомого куска чилийской экономики. Естественно, американцев это не устраивало, и начался саботаж с их стороны. Дело стало доходить до вопиющих фактов: например, на Эль-Теньенте выплавленную медь стали сливать в реку. Когда об этом стало известно правительству, оно назначило на медные рудники своих
Более четырех месяцев Дин провел в агитационных разъездах, исколесив чуть ли не всю Чили. Затем Дин решил отправиться в Аргентину. Это решение было не случайным. Когда в апреле Дин находился в Сантьяго, там его нашли гонцы от его давнего приятеля Альфредо Варелы. Гонцы вручили Дину письмо от Варелы, в котором он предлагал ему приехать в Аргентину, чтобы участвовать в революционных преобразованиях, которые намечались в его стране. Причем Дин должен был приехать в Аргентину под видом артиста, якобы с гастролями, но на самом деле его миссия была бы такой же, как и в Чили, – пропагандистской.
Аргентина в те дни и в самом деле стояла на пороге перемен. Военный режим генерала Онгании был свергнут в результате военного переворота 8 июня 1970 года. Его участники таким образом хотели предотвратить дальнейшее нарастание народного движения путем устранения потерявшего авторитет диктатора. Новым президентом страны стал генерал Марсело Левингстон, однако его приход к власти не усмирил народ Аргентины. Уже осенью того же года страну охватили одна за другой три всеобщие забастовки в Кордове. Президент направил туда войска, которые встретили решительное сопротивление рабочих – там начались баррикадные бои. Эти события всколыхнули другие области. В результате 23 марта 1971 года Левингстон был смещен со своего поста, и на его место пришел другой генерал – Алехандро Лануссе. Новый президент, опасаясь радикального полевения страны, как это случилось в Чили, вынужден был пойти на значительные уступки: он проявил готовность к компромиссу с умеренной оппозицией, провозгласил либерализацию режима и допустил легальную деятельность партий. Однако на объявление амнистии политическим заключенным не пошел и выпустил антикоммунистический декрет № 17401. Во внешней политике Лануссе отошел от доктрины «идеологических границ» на позиции «идеологического плюрализма» и первое, что сделал, – встретился с президентом Чили Сальвадором Альенде.
Все эти события стали поводом к активизации деятельности Компартии Аргентины, которая входила в блок левых партий Революционный народный союз, куда помимо нее вошли «непримиримые» радикалы, левые социалисты и христианские демократы. Поскольку блок стоял на позициях расширения стачечной борьбы, то приезд такого агитатора, каким успел зарекомендовать себя Дин Рид, явился бы как нельзя кстати в этих условиях.
Дин покинул Чили в мае. Но прежде чем уехать оттуда, он написал всем своим единомышленникам письмо, в котором хоть и не раскрыл причину своего отъезда из страны, но многое объяснил. Это письмо было опубликовано 25 мая в таких крупных чилийских изданиях, как «Кларин», «Насьон» и других. В нем Дин писал следующее:
«Пришел час, который должен был прийти, час моего расставания. Я прожил четыре месяца бок о бок с вами, столь значительные и для чилийского народа, и для меня лично…
Я приехал в Чили, чтобы быть вместе с вами, чтобы помочь вам, чтобы показать, насколько я разделяю ваше желание жить в свободном и справедливом обществе. Я приехал, чтобы учиться и учить. Ведь когда любят друг друга, как вы и я, то нет учителей и учеников, обе стороны – и учитель и ученик – учатся. Я никогда не забуду те четыре месяца, что провел рядом с вами. Как могут изгладиться из памяти часы, проведенные на шахтах Теньенте и Чукикамата, беседы с крестьянами Консепсьона, встречи с рабочими в Сантьяго, Арика и Вальпараисо! Все эти чилийцы имеют различные представления о жизни, у каждого свое прошлое, но у всех объединяющее их будущее. Все с надеждой и доверием смотрят в будущее – новую Чили.
Мои слова не столько слова прощания, сколько вера в новую встречу. Мы ведь всегда будем рядом друг с другом, когда речь идет о выступлении против несправедливости. Мы будем рядом в любой точке земного шара, где мужчина или женщина защищают свой очаг от иноземного агрессора. Мы будем рядом в любом месте, где рабочие, крестьяне, студенты и интеллигенция борются за мир, в котором нет места несправедливости и войнам.
Мы будем рядом, где есть люди, отстаивающие свои неотъемлемые права, и мы будем бороться вместе с этими людьми – будь то во Вьетнаме, Анголе или Бразилии.
Мы будем рядом и в тех местах, где цветут цветы, сияет солнце, смеется ребенок. Ведь нашим будущим будет мир, где обретают высочайшую ценность самые чистые и гуманные человеческие качества. В этом мире единственным привилегированным классом будут дети, а мужчины и женщины будут дарить свою жизнь не только друг другу, но и всему человечеству, будут солидарны с каждым, кто нуждается в солидарности. Это будет мир, в котором люди будут ощущать боль, если больно соседу. Это будет мир, в котором люди будут жить достойно и мирно.
Чилийцы, я желаю вам счастья на вашем пути. Вы взяли на себя историческую задачу, и я знаю, что вы справитесь с ней. Не сдавайтесь. Всегда следуйте за правдой. Я всегда готов помочь вам. Я обнимаю вас. Дин Рид».
Это письмо вызвало удивление у многих чилийцев, которые его прочитали. Но не теми мыслями, которые были в нем отражены, а самим тоном – в нем автор как будто навсегда прощался с чилийцами. И люди, читавшие это письмо, никак не могли взять в толк, откуда взялась эта интонация. Вот почему это письмо получило название «прощального». Однако интонация эта возникла не случайно.
Дин прекрасно понимал, что поездка в Аргентину является опасной. И хотя ехал он туда как артист и даже брал туда с собой свою жену Патрисию, однако до конца не был уверен, что вернется оттуда живым. Аргентинские спецслужбы могли устроить ему любую провокацию и убрать его при любой удобной возможности. Как это, например, случилось с президентом самого большого профсоюза Аргентины Вандором, которого застрелили на улице неизвестные. Или с бывшим президентом Союза журналистов Аргентины, которого сразила «случайная» пуля полицейского. Однако и не ехать в эту страну Дин тоже не мог: это было не в его правилах – сворачивать с дороги на полпути.
Тем временем 29 мая в крупной чилийской ежедневной газете «Насьон» вместо привычной передовицы было напечатано прощальное приветствие, обращенное к Дину Риду. Его автор, редактор этой газеты Мигель Умберто Агирре, писал: «Правда, гринго, заключается в том, что нам нелегко сказать тебе „гуд бай“, тебе, который никогда ничего не требовал от нас. Мы много раз работали вместе, всегда во имя нашего революционного дела.
Ты сейчас далеко от своей семьи, ты оставил своих близких, чтобы жить в окружении друзей. Ты сейчас далеко от своего дома, от своих родителей, далеко от родины и от своей дочери Рамоны.