Динамит пахнет ладаном

Костюченко Евгений Николаевич ""

— Я бы сделал это гораздо быстрее, — он провел пальцем по ее записке, — если б тебя тут не было.

— Но я здесь. И вам, граф, придется к этому привыкнуть.

«Отцепить и взорвать? Всего-то? Осталось только придумать, как поступить с теми, кто попытается нам помешать», — подумал Орлов. Он вдруг увидел, что Вера улыбается.

— Я вспомнила, как мы встретились, — сказала она. — В том поезде. И вот, снова поезд. И снова все кончится точно так же, как в прошлый раз.

— Ничего не кончится, — сказал Орлов. — У нас с тобой все только начинается.

— А я знала, что всё будет так.

— Как?

— Что мы будем вместе. Знала с первой же минуты. Еще в суде. Только увидела тебя — и сразу все поняла.

— Ты же меня ненавидела. Шипела на меня, как кобра.

— Я и сейчас тебя иногда ненавижу, — с улыбкой сказала она. — И шипеть на тебя буду всю жизнь. Как кобра. Опять комплименты, граф. Кобры так красивы.

Орлов растер щеки, словно на морозе. У него начинала неметь кожа лица. Обычное состояние перед боем. Он не мог избавиться от желания просто перестрелять всех, кто с ними едет. Чтоб не мешали спокойно взорвать груз.

«Если останемся живы, надо будет поездить вместе по свету, — подумал он. — Просто чтобы спать в одной каюте, прогуливаться вместе по палубе. Или ехать по Франции и вместе прильнуть к окну, разглядывая виноградники. Или на рыбацком паруснике скользить между греческими островками. Вместе, мы еще целую жизнь проведем вместе. По крайней мере, остаток жизни».

Вагон раскачивало всё сильнее, поезд набирал ход. Орлов отцепил кобуру от пояса и переложил револьвер в карман куртки.

— Много народу в вагоне? — спросил он.

— Не знаю, не считала, — сказала Вера, показывая пальцами: в соседних отделениях двое и трое. — Полковник звал меня к себе, у него отдельная комнатка, с дверью. С мягкими диванами.

— Довольно неприличное предложение.

— Он там не один.

«С Заком», — понял Орлов.

С трубкой в руке он прошелся по вагону. Заглянул к охранникам, попросил спичек. Вышел на тормозную площадку. Там стоял один из ковбоев Мэнсфилда. Он неприязненно покосился на трубку и, кивнув в сторону багажного вагона, сказал:

— Не курил бы ты здесь. Сам знаешь, не гвозди везем.

— Знаю, что не гвозди.

Орлов облокотился о перила и посмотрел вниз, где под сцепкой бежало полотно, сливаясь в бурую ленту.

— Знаю, что не гвозди, — повторил он. — Только ты не бойся. От одной искры ничего не будет. Даже если вагон загорится, ничего не будет. Динамит может долго гореть, не взрываясь.

— Ну, вагон-то железный, он не загорится. А все равно, — сердито сказал ковбой. — Приказано смотреть, чтоб тут не курили.

— Я и не курю.

Он вернулся в вагон. Веры в купе не было. Ее голос раздавался рядом. Она играла в покер с Гарри и Майком.

«Чего ждать? — подумал капитан Орлов. — Дело-то нехитрое». Холодная ярость заливала его сознание, не оставляя места для долгих раздумий. Ему не терпелось поскорее покончить со всей этой историей. Он был готов просто стрелять по вагону с динамитом, надеясь, что хоть одна пуля сможет вызвать взрыв.

Но голос Веры, снова раздавшись за переборкой, остановил его. Орлов одернул себя: «Стой! Куда понесся? Расцепить вагоны? А дальше? Как ты попадешь внутрь? Как приготовишь подрыв? И потом — а как же Вера? Легкой смерти ищете, граф? Превосходно! А с ней-то что будет? На кого вы ее оставите? Ковбоям на потеху?»

Противники были им все сосчитаны. Двое, трое, еще один на площадке, и полковник с Заком. А в револьвере — шесть патронов. На всех не хватит.

Отогнув занавеску, к нему заглянул Хелмс.

— Вы позволите?

— Странно. Я только что подумал о вас, — сказал Орлов.

— А я подумал о вас. — Хелмс уселся на лавку. — Хотелось бы уточнить. Знаком ли вам регион Кавказских гор? Россия, насколько мне известно, ведет там войну уже много лет. И я подумал, что, если вы — военный, то ваша оценка может быть весьма полезной.

— Моя оценка?

— Насколько перспективной может быть борьба диких племен в условиях Кавказа?

— О какой именно перспективе вы говорите? Смогут ли горцы создать свое государство? Нет, не смогут, — сказал Орлов.

— Черт! Совсем забыл. Вы же анархисты, — улыбнулся Хелмс. — Вы не станете помогать в таком деле, как создание государства. Впрочем, меня интересует иная перспектива. Как долго может существовать там вооруженная банда, вроде мексиканских? Ну, год, два? Или лет десять, двадцать?

Орлов не имел никакого желания сейчас беседовать о политике. И его ответ, возможно, прозвучал грубовато.

— Насколько я знаю, на Кавказе нет банд как таковых. Вообще нет. Население вооружено поголовно. Отчаянные головы могут сбиться в шайку и отправиться куда-нибудь за чужими баранами. Встречаются еще одинокие разбойники. Но крупные банды там не выживут. Им просто не прокормиться. Кавказ — не Мексика. Там холодно. И голодно.

— Ну, а если им подбрасывать консервы? Если у них будут базы, где можно будет скрываться?

Орлов пожал плечами:

— Пустая затея.

— Отчего же? Мексиканцы успешно воюют уже лет двадцать, и правительство никак не может их окончательно разгромить.

— Но Кавказ не имеет общей границы с Техасом или Аризоной, — сказал Орлов. — А турки сами нищие и голодные, они не смогут посылать конвои с консервами и патронами вашим бандитам. Даже если вы будете туда слать пароход за пароходом. Турки сами все разворуют. А остальное продадут на Балканах или арабам. Мой вам совет, не связывайтесь вы с Кавказом.