Динамо-машина (сборник)

Нестерина Елена Вячеславовна

– Так… Почём? Дай мне.

– Вам что дать? – сразу спросила у него торговка. А другая ещё продолжала кричать «Мороженое берём, мороженое».

– Мне этот…

– Что?

– Пирожок… мороженый, – выдал дедуля и стал рыться в кармане.

– Ах, тебе пирожок мороженый… Мы куда едем? Мы куда едем? – отстранив продавщицу пирожков, стала наступать суровая старушка.

Вика увидела, как померкла сразу радость деда, как он крепко прижал к себе сразу предательски вывернувшуюся из газеты пустую бутылку. «Вот и Фоме водки нельзя, и я буду, как эта Мальвина, бутылку у него отнимать…» – грустно подумала Вика и представила себя старой Мальвиной, а Фому дедулькой с вставной челюстью и бутылкой водки у сердца.

Но

узнать, чем кончится эта печальная история, она уже не могла, потому что электричка подъехала к станции Ранний Вой-2. Надо было выходить. Вика подхватила арбуз, поскребла затылок, поправляя шляпку, и оказалась на платформе, от которой до больницы Фомы было совсем чуть-чуть.

Качали головами астры, которые продавала бабушка у дороги, гордо держали спинку гладиолусы – белые, красные, розоватые, крупные и мелкие, в пушистых ёлочках, в целлофане, с обрезанными листьями камышей и без, кучками лежали на земле молодые яблочки, продавались переросшие огурцы-поросята с жёлтыми боками, совсем дёшево, только бы купили, – а Вика шла вдоль этого лета, которое уже начало кончаться, волокла свой арбуз, который можно было бы купить и тут, и старалась не думать о грустном. Милому и бедному Фоме не помогали, видно, лекарства, и только Ужвалда, такой же больной и заключённый Ужвалда, должен был помочь. Уже не в первый раз Вика прокрутила в уме возможный разговор с ним, объясняла и так, и эдак, упрашивала, сулила подарки, убеждала, призывала не бояться брать вшей в руки, что, мол, они у неё чистоплотные, очень даже хорошие вошки! И так разволновалась, что, когда проходила мимо охранников на въезде в больничный комплекс, а какая-то особо зубастая вошь укусила её возле самого уха, взвизгнула и бросилась бежать, отчего охранники долго смотрели ей вслед.

Всё оказалось неожиданно легко. Вика, не заглядывая к Фоме, прошла сразу на второй этаж к медсёстрам, отдала им арбуз и попросила передать его Фоме не через Сергуню, а лично в руки. Фому вызвали наверх по больничному радио, а Вика бросилась под окно и скорее подозвала к себе Ужвалду.

– Да это ж верное средство! – поднял вверх он свои шоколадные руки, отчего широкие рукава необъятного халата сразу упали ему на плечи. – Давай прямо сейчас! И мне одну, если можно…

– Ужвалда, спрашиваешь! – обрадовалась Вика. – Да хоть сто. Только я сама на себе ни одной поймать не могу.

– Эх, молодёжь… – как старая негритянская бабка сказал Ужвалда. – Так надо же мелким-мелким гребешком их ловить, расчёсочкой.

– Нету. У меня только вот… – и Вика вытащила из сумки пластмассовую палку с шипами в разные стороны.

– Конечно, такая модная не пойдёт, – совсем как Фома сказал Кувалда, – такой расчёской только не знаю где ковыряться. Ну ничего-ничего, Вика, ну что ты…

– Куплю самую мелкую и завтра приеду. Я завтра могу… – приободрилась Вика. – Ужвалда, только вот как мы Фоме подсунем – представляешь, если он увидит… Надо как-то замаскировать, запихать куда-нибудь, в какую-то еду или питьё.

– А! Конечно, в банан! Куда ж ещё!

– Нет, банан белый, он сразу увидит, – не согласилась Вика. – А изюм тёмный, но он и в изюме бы нашёл, мы пробовали.

– А в банане не найдёт, – уверенно сказал Кувалда и прислушался. Ему показалось, что Фома уже спускается в бокс. Но всё было тихо, и Кувалда продолжал: – Твой Фома бананы не жуя глотает. Хап-хап – и нету. Так что давай привози завтра, наловишь, мне отдашь, а я их быстренько в бананчик-то и затолкаю. Заложим штук пять – даже если две разжуёт, остальные точно проглотит.

– Ой, Ужвалда…

– Не бойся.

Кувалда знал, что говорил. На днях Фоме завезли очень много бананов (уж больно всем друзьям его сосед понравился, так это было с расчетом на него). И какая-то странная это была партия – бананы средних размеров, обычного цвета, но в

их сердцевинах светились жалкие чёрненькие подобия семечек. Сам Фома удивился, что бананы с семечками, но Ужвалда сказал тогда название сорта этих бананов на языке своего народа, Фома уважительно хмыкнул и больше не обращал на косточки внимания.

Кувалда тут же припрятал тройку этих бананов до завтрашнего дня. Вскоре вернулся в бокс Фома, и Ужвалда, хитро подмигнув Вике, отошёл от окна и погрузился в чтение статьи про шахматы.

И вот, в оговоренное с Ужвалдой время, вооружённая самым мелким гребешком, который только нашёлся в магазине, Вика появилась у инфекционного отделения больницы имени Красного Креста. Вохи обнаглели и кусались со всех сторон, они плодились, видимо, очень быстро, а под шляпкой ещё и грелись, отчего им было совсем хорошо и привольно на Викиной голове. Порой Вике казалось, что они лезут в глаза и кусают за ресницы, – она быстро смотрелась в зеркало, но или вши моментально разбегались, или Вике просто это чудилось, но всё-таки на бровь они исхитрились-таки отложить свою гнидку. Вика вовремя её заметила, сняла и раздавила. Щелчок, с которым треснул малюсенький неровный мешочек, звучал с таким торжеством, что Вика поняла – победа над этими насекомыми может быть очень нелёгкой, а потому особо почётной. Никто ни разу ещё не ловил запущенных в неё Брысей вошек, они жили привольно (Вика боялась, что они вообще не приживутся, ради них даже голову не мыла) и были совсем непугаными. Она сразу, как купила гребешок, потренировалась дома, и после второй попытки поймала-таки одну вошь, которая оказалась совсем не медлительная, как те, которых ловила вручную Брыся на Рафике и больных Бубловых. Или выросшие на Викиной ниве вши пошли в хозяйку – весёлые и резвые, или уж очень на гребешке им было неприятно, но и вторая пойманная вошь с такой скоростью вертела лапками и так хотела вырваться, отталкиваясь от острых зубьев поймавшего её гребня, что Вика даже уронила её, но нашла на полу, отпихнув кота, который сразу попался под ноги. Кота со вшами, пусть и с лечебными, ей ещё не хватало.

«Только бы всё получилось, – горячо думала Вика, незаметно заглядывая в окошко Фомы и Кувалды, по привычке уже почёсывая голову, – только бы получилось! И только Фоме помогло бы! А уж потом с вами, паразиты, – мысленно погрозила она кулаком своим вшам, – я в момент расправлюсь!»

Ужвалда ждал сигнала. Вика поскребла по стеклу, Ужвалда, сидевший с часами около окна, нехотя очистил банан, протянул ещё один Фоме, и только тот свой банан тоже очистил и откусил один раз, как Ужвалда с ужасом и изумлением посмотрел в окно, выходящее в коридор, протянул руку и заголосил:

– Ой, Фома, тебя Сергуня что-то зовёт, никак с дядей Лёшей Перистовым плохо!

Вика этого не видела, но в окне коридора и правда появился Сергуня, который замахал Фоме руками, показывая в направлении дяди-Лёшиной палаты. Фома бросил недоеденный банан на кровать и убежал из бокса.

– А-ха-ха-ха-ха-ха! – кровожадно растопырив пальцы, захохотал Кувалда и схватил банан Фомы. – Дядю Лёшу выписывают, ничего там ему не плохо, за ним жена, дочка и брат приехали. Сейчас дядя Лёша будет Фому с ними знакомить, медсёстры разрешили. Ну, давай, Вика, лови своих грызунов…

Вика быстро начала драть гребешком по волосам, волновалась, руки её дрожали, гребешок вырывал больше волос, чем вшей. Наконец попались сразу две, не очень крупные, но с толстыми попами. Осторожно Вика сгребла их в ладонь и полезла на форточку передавать Кувалде. Он затолкнул их пальцем в разные бока очищенного банана, замазал, стало почти незаметно, но оглянулся на окно и сказал: «Ещё, ещё давай парочку! Лишними не будут».

И Вика вычесала ещё. Эти умирать очень не хотели, они так вертелись и крутились, воистину как воши на гребешке.